А вот из-за потребительского отношения матери я испытывала лёгкую грусть. Я вспоминала, какими прекрасными людьми были её родители, и поражалась различиям с дочерью. Дедушки не стало три года назад. Бабушка ушла через год. Они не застали весь хаос моей жизни, но я хотя бы успела познакомиться и насладиться общением с ними.

Болезненная терапия не прошла даром. После долгих разговоров с доктором Кауфманом я взглянула на Оливию другими глазами и поняла, что она – глубоко несчастная женщина, обременённая мнением социума и собственной надуманной важностью.

– Откуда ты знаешь Леона? – вспомнив о лечении, полюбопытствовала я, убеждённая, что в клинике они увидели друг друга не впервые.

Если сестра и удивилась моему вопросу, то вида не подала.

– Мы столкнулись с ним на конференции в Нью-Йорке несколько лет назад. Это было очень шокирующим и невероятно удачным для меня знакомством. Во врачебном мире о семье Кауфманов знает каждый. Их медицинское генеалогическое дерево уходит корнями в век так восемнадцатый, – усмехнулась Кэт. – Дед и отец Леона – очень известные нейрохирурги. Первый уже отошёл от дел из-за возраста. А ко второму попасть практически невозможно. Только если ты не какой-нибудь Александр Миллер, – махнув рукой в сторону выключенного телевизора, привела пример сестра, – который оплатит самолёты, пароходы и утроит сумму за срочность. Но Кауфманы и сами очень богаты. Принадлежащие им крупные медицинские центры и частные клиники раскиданы по всему миру.

Я недоверчиво приподняла бровь.

– Центр, в котором лежала я, тоже принадлежит им?

– Да. Я связалась с Леоном сразу же после твоего срыва в Вегасе и обрисовала ситуацию. Он обещал помочь. Он отличный врач, – сестра помолчала пару секунд, а затем добавила: – И привлекательный мужчина.

Последняя реплика мне совсем не понравилась. Более того, я посчитала её крайне неуместной и решила сразу обозначить свою позицию:

– Леон приятен мне, но только, как специалист.

– Ох, нет. Я не об этом, – мгновенно разволновалась сестра. – Просто мои подруги слюнями на него брызжут. Красивый, успешный, молодой. Полный набор для одиноких дам, мечтающих словить выгодную партию.

Если подумать, то да: Леон Кауфман – мужчина-мечта. Но думать не хотелось.

– Сколько ему лет? – Этот вопрос был мне интересен с первого же дня нашего с ним знакомства, но озвучить его напрямую я так и не осмелилась.

– Леон – мой ровесник.

Тридцать три года…

Я сама завела разговор о нём, а теперь не понимала, для чего мне была нужна эта информация. Появилось стойкое желание закрыть тему. Моё настроение всё ещё скакало, и вышеупомянутый врач очень убедительно вещал, что подобные перепады являются нормой.

Но на сегодня было достаточно обсуждений психиатра и всей его семьи. Пора было переходить к более важной части.

– Прости меня.

Сестра вздрогнула и суетливо отодвинула тарелку с недоеденным ужином.

– Всё в порядке, Эми, тебе не нужно…

– Нет, нужно!

Кэти замолчала, глядя на меня серыми глазами, совсем не похожими на мои. Она всегда была копией отца.

– Я отказывалась от встреч, потому что ты связана с прошлой и невероятно счастливой мной. Той, которой больше нет. Я боялась, что один твой вид принесёт мне невыносимую боль. Навеет воспоминания. Я не хотела тебя видеть, чтобы избежать тех страшных чувств. Я знаю, тебе было очень плохо из-за меня. Но, как бы эгоистично это не звучало, твоё «плохо» не могло сравниться с моим. Эти эмоции… у меня не получится их описать. Я лишь надеюсь, что тебе никогда не доведётся испытать подобного.

В глазах сестры застыли слёзы. Она протянула руки и взяла мои ладони в свои.

– Ты меня тоже прости. Я больше года не замечала очевидного. Ты казалась обычной. Меня посещали мысли о слишком быстром смирении, быстром принятии потери. Но каждый раз, когда выдавался подходящий момент для разговора, я трусливо закрывала рот, боясь ворошить прошлое. А потом мы с тобой увидели рекламу про комплекс «Баттерфляй», и ты впервые заговорила об Эйдене. Сказала, что он улетает в Австралию. У меня чуть сердце не остановилось от ужаса. Я пыталась поговорить с тобой, выяснить, что происходит, но ты всегда отмахивалась и уходила от вопросов. Я обманом заманила тебя на сеанс к психотерапевту, но ты молча встала и ушла, не сказав ни слова. Мне пришлось взять на себя ответственность и запретить всем говорить тебе правду, по крайней мере, до тех пор, пока не найдётся решение. Стефани и Дэниел были категорически против моей затеи, но я очень боялась, что с тобой произойдёт нечто плохое, если в момент твоего прояснения меня не окажется рядом. Поначалу я ещё надеялась, что оно наступит. Но я ошиблась… И, поскольку ты не верила никому вокруг и отказывалась от медицинской помощи, оставался только один вариант… – сестра замолчала и крепче сжала мои ладони. – Я оттягивала его, как могла. Потому что… Эми, – Кэти всхлипнула. – Ты – мой самый родной человек. Мне было безумно страшно поместить тебя в специализированное учреждение. Но тебе становилось хуже, и когда у тебя случилась истерика, я сдалась. Сразу же после твоего возвращения я не планировала ехать с тобой в санаторий, я планировала госпитализировать тебя в клинику Кауфманов, – призналась она. – Мне не хватило всего нескольких часов. Этот Уайт всё испортил!

Последняя фраза, произнесённая с неприкрытой злостью, ударила по слуховым рецепторам и осела неприятным комом в груди.

– Разве испортил? – тихо уточнила я.

Кэтрин замерла.

– Ты же это несерьёзно, Эми? – она растерянно вглядывалась в моё лицо. – Он не имел права вываливать на тебя всю информацию! Кто он вообще такой?! Ты могла сильно пострадать! Когда Дэниел сообщил, что тебя увезли на скорой, я чуть с ума не сошла! Не знала, что делать. А твоё разодранное лицо… – сестра остановилась, чтобы перевести дух, и уже более спокойным голосом продолжила: – Максвелл не должен был так поступать.

– Поэтому ты внесла его в чёрный список, – спокойно заключила я. – Но он всё равно приходил. Мы виделись.

Глаза сестры округлились.

– Что? Кто позволил?! Если Леон узнает…

– Именно он и дал разрешение.

Кэти впала в ещё больший шок, видимо, не веря, что доктор с безупречной репутацией мог без согласия близких принять такое кардинальное решение.

– Почему?

Я пожала плечами.

– Ему виднее. Ты же обсуждала с ним моё лечение? Знаешь про тульпу?

– Знаю. И я рада, что она разрушена. Но метод – чудовищен. Он не имел…

– Главное – результат! – отрезала я, не желая слушать по второму кругу, какой он плохой.

– Зачем он приходил? Между вами, –