У каждого из этих красавцев был конь гнедой масти. И все эти гнедые скакуны казались точной копией одной и той же лошади.

«Наверняка коней растили в каком-нибудь магическом питомнике. Хотя они и красивы, но в таком количестве выглядят несколько неестественно.», - почему-то подумалось Агнии.

Маленький двор у дома был полностью занят этой толпой, и даже распахнутые на улицу ворота не давали ощущения простора. Агния чувствовала себя втиснутой в какие-то странные рамки. Это оказалось неожиданно неприятно.

– А где мой муж?

– Думаю, его светлость ждет нас в карете, – спокойно ответила компаньонка.

И в самом деле, один из военных распахнул дверцу кареты, откинул две подвесные ступеньки и застыл, ожидая, пока оттуда выйдет герцог де Гренар.

Агния все еще нерешительно топталась на крыльце, ощущая внутри себя странное упрямство: ей очень не хотелось попасть туда, в центр этой силовой рамки, которую сейчас она ощущала необычайно мощной. Однако и объяснить, что именно ей не нравится, она не могла. Ей просто не нравилось сопровождение, и все тут!

Герцог поклонился жене сдержанно, но элегантно, и протянул ей руку. Побоявшись выглядеть глупо, Агния вздохнула и шагнула с крыльца.

Внутри экипажа было тепло и уютно. Мягкие диваны достаточно широки, чтобы при нужде на них можно было полежать. Обилие подушек и пледов располагало к тому, чтобы откинуться на удобную спинку и подремать в дороге. Как только захлопнулась дверь кареты, полумрак мгновенно рассеяли вспыхнувшие по периметру потолка молочные белые бусины: освещение было мягким и приятным.

– Не волнуйтесь, Агния, я недолго буду стеснять вас. Как только мы выедем из города, я пересяду на коня и вам с миледи мешать не стану.

– А где поедет Селеста?

– О, не стоит беспокоиться о вашей горничной! Она поедет в обозе и присмотрит за вашими туалетами.

Как ни странно, больше говорить было не о чем, и все трое неловко замолчали. Тишина длилась до тех пор, пока экипаж мягко не качнуло. Агния поняла, что они тронулись только по этому движению: похоже, внутри кареты не слышны никакие звуки снаружи.

Герцог несколько принужденно кашлянул и заговорил:

– Вот тут, в боковых карманах свежая пресса и несколько книг для вашего развлечения, Агния.

– Благодарю, но пока я хотела бы хоть немного посмотреть на город.

Пауза была неловкой. А потом миледи де Марино тихо сказала:

– Ваше сиятельство, смотреть в окна кареты считается несколько неприличным.

– Это запрещено? – свой вопрос Агния адресовала не компаньонке, сидящей рядом, а так называемому мужу, который устроился напротив.

Герцог недовольно поджал губы, собираясь с мыслями, переглянулся с компаньонкой и, наконец, высказался:

– Не то чтобы прямо запрещено… Послушайте, Агния! Вы знаете о нашем мире слишком мало, и я рекомендовал бы вам более внимательно относиться к словам миледи де Марино. Даже не нарушая впрямую сложившихся веками обычаев, вы все равно будете привлекать внимание. А это как раз то, чего следует избегать. Избегать, разумеется, в целях вашей же безопасности, – торопливо добавил он. И, не выдержав, завершил свою речь так: – Один ваш дорожный костюм чего стоит! Он прямо-таки кричит, что вы чужачка.

В Агнии полыхнула волна гнева на эту отповедь, но она сдержалась и довольно хладнокровно ответила:

– Я и есть чужачка, Роджер. Я не просила переносить меня сюда, да еще и ценой гибели юной девушки. Но раз уж я здесь, то не смогу всю жизнь просидеть взаперти. А мой костюм, – тут она сочла нужным слегка улыбнуться, – вполне могут счесть неожиданным изыском моды.

Герцог снова переглянулся с миледи де Марино, и они оба совершенно синхронно, тяжело вздохнули.

Глава 11

Агнии было интересно все: дома, дворцы и мосты, мелькающие за окном кареты. Она даже приоткрыла одно из окон с помощью вращающейся на дверце ручки, и теперь в карету врывался шум большого города: цокот копыт сопровождавшей их конной охраны и даже отдельные особо звонкие голоса разносчиков с улицы.

К сожалению, через час с небольшим городские виды закончились, экипаж ненадолго притормозил, и герцог покинул карету, на прощание настояв на том, чтобы окно Агния закрыла.

– Вы можете любоваться пейзажами столько, сколько захотите, Агния. Но, открывая окно, вы нарушаете магический охранный контур. Я настаиваю, чтобы за городом вы окно не открывали: речь идет о вашей безопасности.

Спорить Агния не стала и нехотя подняла стекло.

Когда герцог вышел, миледи де Марино пересела на его место, и Агния решила, что сейчас самое время попытаться поговорить о магии:

– Миледи, расскажите мне, пожалуйста, о том, как вы пользуетесь магией.

Вопрос явно ввел компаньонку в ступор. Некоторое время она молчала, затем, беспомощно пожав плечами, ответила:

– Это невозможно объяснить, госпожа герцогиня. Примерно так же, как вы пользуетесь своей рукой.

– Да, но рукой-то я училась пользоваться с самого детства.

– Я думаю, ваше сиятельство, господин герцог наймет вам учителей, которые и познакомят вас с тонкостями обращения с вашей магией. Кроме того, миледи, вы огненный маг. Этот вид магии при неумелом обращении может быть очень опасен не только для окружающих, но и для вас самой. Я совершенно точно не рискну начать ваше обучение, – уверенно завершила свою речь компаньонка.

С этими словами она достала из кармана на стенке нечто напоминающее рекламную брошюру и углубилась в чтение.

Первое время Агния рассматривала в окно пригород столицы, который абсолютно не напоминал какие-нибудь средневековые трущобы: дома были чистенькие, картинно хорошенькие, почти кукольные, просто расстояние между ними постепенно увеличивалось. Потом кареты ехала между пустых заснеженных полей, затем мелькнула небольшая деревенька, такая же игрушечная и чистенькая, как дома пригорода, а затем снова начались поля.

Агния достаточно слабо представляла себе, какую скорость способны развить обычные лошади, но эти, выращенные с помощью магии, похоже, обладали довольно высокой скоростью и выносливостью. По ее прикидкам, километров пятьдесят в час они делать успевали.

Еще немного поскучав и поглазев на далекие заснеженные рощи, она последовала примеру компаньонки и сунула руку в каретный карман.

Добыча была не слишком велика: две разноцветные брошюры и толстый томик в яркой обложке. Брошюры назывались “Столичный сплетник”