Шрифт:
Закладка:
Самым известным камер-юнкером в русской истории, сам того не желая, сделался А. С. Пушкин. Он получил это звание накануне нового, 1834 года и написал затем в дневнике в скобках: «что довольно неприлично моим летам». Пушкину в это время было 34 года. Обида поэта и его отношение к придворной жизни, которой он тяготился, были позднее раздуты до невообразимых, вселенских масштабов катастрофического «оскорбления», «унижения» «проклятым царизмом» и т. п., так что соответствующий раздел своей хроники «Пушкин в жизни» В. В. Вересаев назвал «В придворном плену». Между тем реальность была гораздо прозаичнее. Пушкин был выпущен из Царскосельского лицея в 1817 году в гражданскую службу в чине 10-го класса (коллежским секретарем) среди других восьми выпускников, включая будущего адмирала Ф. Ф. Матюшкина и барона А. А. Дельвига (в то время как девять других выпускников, в том числе князь А. М. Горчаков, В. К. Кюхельбекер и барон М. А. Корф, — в чине 9-го класса). В 1824 году Пушкин вышел в отставку и вернулся на службу в Министерство иностранных дел только в ноябре 1831 года, занявшись составлением «Истории Петра Великого» (которую так и не написал). Уже в декабре 1831 года он получил чин титулярного советника, то есть продвинулся по Табели о рангах в 9-й класс. Находясь в этом чине, он и получил звание камер-юнкера, в то время как для получения более высокого звания камергера требовалось состоять в службе и иметь чин гораздо более высокого класса. Так что Николай I, ярый приверженец порядка и дисциплины (в том числе и по отношению к себе), поступил вполне логично и оправданно. Что же касается возраста, то в свое время замечательный исследователь Соломон Абрамович Рейсер показал, что хотя возраст Пушкина и был для этого звания высоковат, камер-юнкерами становились отнюдь не только «молокососы» (по выражению поэта). Впрочем, многие современники Пушкина получали это звание в весьма молодых летах. Князь А. М. Горчаков, сразу выбравший чиновную карьеру, стал камер-юнкером в 21 год, князь П. А. Вяземский — в 19 лет, Ф. И. Тютчев — в 22 года, а принадлежавший к более позднему поколению граф А. К. Толстой — в 26 лет. В отставку он вышел в 1861 году, будучи егермейстером (чин 3-го класса), считая, что «служба и искусство несовместимы» (впрочем, в таком чине и желать большего было бы странным). А художник и скульптор граф Ф. П. Толстой вовсе отказался от служебной карьеры и предлагавшегося ему звания камер-юнкера («…Я полагаю, всякий честный и благородных чувств человек должен добиваться чинов и наград своим собственным трудом, а не получать их протекциею от случайных господ…»). В то же время, конечно, наличие этого звания сулило «хорошее будущее» — недаром княгиня Тугоуховская в «Горе от ума» осведомляется у Натальи Дмитриевны о Чацком, потенциальном женихе для своих дочерей: «Он камер-юнкер?»
Пушкин, однако, не всегда «страдал» от своего придворного положения, которое, по словам современников, мало согласовывалось с его наклонностями, да и было ему не по карману: он совершенно успокоился, когда в череде других назначенцев представлялся в Зимнем дворце императрице Александре Федоровне, хорошо его знавшей. Любезное и доброжелательное отношение царицы сгладило неприятные ощущения поэта. А приятель Пушкина поэт С. А. Соболевский отозвался такой эпиграммой: «Здорово, новый камер-юнкер! / Уж как же ты теперь хорош: / И раззолочен ты, как клюнкер, / И весел ты, как медный грош». Согласно словарю Даля, клюнкер — это сибирский обоз с золотом, а вообще по-немецки Klunker — это «украшение», «побрякушка». Здесь имеется в виду, конечно, мундир камер-юнкера, расшитый золотом. Кстати, у Гоголя в «Записках сумасшедшего», написанных в 1834 году, титулярный советник (заметим!) Поприщин упоминает некоего молодого камер-юнкера Теплова «с черными бакенбардами» (!), который сватается к Софи, хозяйке собачки Меджи, чью собачью переписку Поприщин внимательно изучает.
В XVIII веке, когда камер-юнкер был чином, а не званием, его тоже имели некоторые поэты: например, А. А. Ржевский, ставший камер-юнкером в возрасте 30 лет; в 38 лет этот чин получил при Екатерине II граф Д. И. Хвостов. Впрочем, служебное положение Хвостова, достигшего в конечном итоге чина действительного тайного советника, до некоторой степени уязвляло Пушкина, считавшего того не только бездарным поэтом, но и своей карьерой и титулом всецело обязанным родству с Суворовым. Известен примечательный анекдот по этому случаю, для некоторых показавшемуся удивительным. Когда императрице сказали, что Хвостову не следовало бы носить этого звания, Екатерина ответила: «Если б Суворов попросил, то я сделала бы его и камер-фрейлиной» (Хвостов был женат на родной племяннице полководца — княжне Горчаковой). Сарказм выплеснулся в искрометной «Оде Его Сият. Гр. Дм. Ив. Хвостову», где обыгрывается и графский титул (полученный от Сардинского короля по протекции Суворова; Хвостова в шутку именовали нередко «Графовым»), и дружба графа с другим сановным поэтом — «его высокопр. действ. тайн. сов.» Иваном Ивановичем Дмитриевым. Ироническое подчеркивание чинов и титулов собратьев по перу было вполне в духе Пушкина, об отношении которого к тогдашней аристократии скажем далее.
Некоторые поэты на службе продвигались выше Пушкина, получая звание камергера. Таковыми были, в частности, князь П. А. Вяземский, князь В. Ф. Одоевский и Ф. И. Тютчев. Уже в конце XIX века хотел стать камергером А. А. Фет (Шеншин), отличавшийся некоторым честолюбием. К тому времени такое желание столь известного человека выглядело скорее забавным, и Александр III даже спросил, зачем ему это, ведь камергеров много, а Фет один, но звание камергера Фету все-таки пожаловал. Вероятно, придворный статус поэта, маркированный соответствующим чином, отвечал определенной модели взаимодействия поэта с властью: подобно тому, как Гёте при веймарском дворе занимал должность тайного советника.
Горные чины существовали на протяжении ста с небольшим лет — производство в них прекратилось в 1834 году. Младшим был шихтмейстер, а старшим — обер-берггауптман, который соответствовал 5-му или 4-му классу. К горным чинам относились также маркшейдер, гиттенфервальтер, бергпробирер, берггешворен и др. — все эти названия заимствованы из немецкого языка.
Классам Табели о рангах соответствовали особые обращения: для чинов с 14-го по 9-й класс — «Ваше благородие», с 8-го по 6-й — «Ваше высокоблагородие», 5-го — «Ваше высокородие», 4-го и
