Девушка улыбнулась:

— Да, тетя Астрид.

— Как ты выросла! Такой красавицей стала.

Парень при этом демонстративно оглядел Нетту и презрительно хмыкнул: где, мол, красавица-то, за что юная дочь лавочника тут же пихнула его в плечо. Затем мне принесли сорочку, с виду отлично подходящую по размеру, и носки, и только потом молодые люди, пожелав мне приятного купания, удалились.

Закрыв за ним дверь и проверив, насколько надежен запор, я вернулась к бадье.

И кто сказал, что средневековье грязное? Мне сразу и без вопросов нагрели воды, да еще и так профессионально все сделали, и сервис – высший класс. А ведь деревня в диком, якобы, крае… Вассы, зажиточные землевладельцы, и те никогда в ваннах не мылись, предпочитая раз в неделю топить баню или просто ополоснуться теплой водой во дворе.

В воде я отмокала долго – хотелось прогреть каждую косточку и особенно ушибленную спину. А вот вымылась быстро, удивляясь хорошему качеству мыла и мочалок; еще мне принесли скребок, но пользоваться им мне с непривычки было неудобно. Настоящим блаженством было потом вылезти из бадьи, чувствуя себя обновленной, обернуться простыней, а потом и переодеться в чистое.

Когда стало темнеть, парень вернулся и вычерпал из бадьи грязную воду; мне также предложили спуститься и поужинать со всеми. Ох, как же мне не хотелось спускаться! Сожрут ведь… но я все же спустилась, чтобы не обижать хозяев. Быть букой не стоит; мне тут еще, возможно, жить.

За столом в доме лавочника собралась не только его семья, но и кто-то из соседей; оказалось, меня все знают. Я еще раз рассказала собравшимся, что случилось на дороге, и что сказал нам принц.

— Обычно у нас тихо, — заметил Дермид, сидящий во главе стола, — это ближе к Виррингу неспокойно, даже графские патрули дежурят.

— Вот патрули их и спугнули, потому к нам и пришли. Место сонное, всего два раза в седмицу дилижанс проезжает, вот они и подготовились. Но тут уж богиня расстаралась, уберегла. Энхолэш!

— Энхолэш! — подхватили остальные.

— Как только принц Стефан получил права на герцогство, дела пошли. Теперь-то граф Тавеншельд не отвертится, придется отвечать, что да как у нас. А то привык, что знать столичная к нам носу не кажет, и себя единственным настоящим каэром назвал. Эх, хорошо все-таки, что к нам принц приехал!

— Это он просто владения новые осматривает, а как наскучит – уедет в столицу.

— Уедет ли? Ателард его считай, в ссылку отправил, так что надолго останется с нами младший Риндешельд.

Я мотала сказанное на ус; да, сплетни, да, домыслы, и все же информация. Оказывается, сыновья королевской четы не ладят между собой. Кронпринц Ателард, первенец королевской четы, уродился слабым и болезненным, и красотой не блещет – за тридцать перевалило, а все прыщав. Да и с женитьбой не везет: то невеста передумает замуж выходить, то заболеет сильно, то еще какая оказия случится. Некоторые говорят, что старший принц и вовсе того… немощен, как мужчина, вот и не хотят за него дочек другие короли отдавать. Зато принц Стефан здоров, как бык, и распутен, как демон, и в его мужских способностях никто не сомневается. Вот Ателард и «подарил» брату герцогство Редландское, чтобы тот не создавал ему проблем, не посягал на власть и не маячил, красивый такой, в столице перед невестами.

Перемыв косточки принцам, собравшиеся стали нахваливать Лесли, жену лавочника: очень уж вкусный «голубиный пирог» она испекла. Пирог в самом деле был хорош: помимо голубиного мяса, разваренного и потому очень нежного, в начинке я нашла грибы и уловила сливочные нотки.

Также Лесли приготовила овощное рагу, которое вокруг ели большими ложками, а оставшееся на тарелках собирали хлебом. Стояли и миски с квашеной капустой, но она мне не понравилась – немного не тот вкус, к которому я привыкла. В качестве напитка мы пили пиво, тоже немного не то, к которому я привыкла и которое обычно пила Астрид в доме Вассов.

Увлекшись, я съела довольно много и слегка захмелела. Именно тогда за меня и взялись.

— Астрид, — протянула одна из соседок хозяев, — а ты что одна приехала? Муж, что ли, выгнал?

Женщина задала этот вопрос с шуточной интонацией, и я поддержала шутку:

— Я сама от него ушла. Надоели измены этого кобеля.

Вокруг засмеялись, и Лесли поддакнула шутя:

— Правильно, ты себя не в канаве нашла.

— А на самом деле, где же Тейг? — полюбопытствовала та же соседка.

И тут меня перемкнуло. Вместо того чтобы дать заготовленный рациональный ответ, который снял бы все вопросы и сохранил мою репутацию как порядочной женщины, я возьми да брякни:

— А я не шучу. Я на самом деле от него ушла в чем была. Села в дилижанс и поехала домой. В Тулах.

Смешки сразу стихли.

Вот и объяснилась, называется…

Сначала я сидела, как и все, обрабатывая сказанное, затем мой мозг, наконец, заработал. Да, я сказанула не то, совсем не то, что планировала, но ругать себя смысла нет, надо выкручиваться. На ум пришла Фиона Лорье, бабушка Астрид. Она была женщиной необычной, нередко шокировала общественность, так что и мне, ее «внучке», возможно, простят экстравагантность. Главное – держать лицо.

Сохраняя невозмутимый вид, я пояснила:

— Не сразу я поняла, какой паршивец мне в мужья достался. Первые годы хорошим прикидывался, работящим. Но когда умерла моя бабушка, я потеряла ребенка и слегла. Муженек воспользовался тем, что я болею, усадьбу Лорье продал, и на вырученные деньги в город уехал кутить, лошадь сменил, оружие каэровское купил, в благородные рядясь. А как спустил все, домой вернулся и стал попрекать меня, что детей у нас нет, бесплодной назвал, развода захотел. Добавил еще, что я дремучая деревенщина из Тулаха, которую в город вывезти стыдно. А я что? Я взяла и развелась с ним, благо что жрец-настоятель разрешил. И вернулась, деревенщина, в свой дремучий Тулах. Ничего не взяла из дома Вассов – в каком была платье, в том и ушла.

Мои слушатели довольно долго молчали, затем Лесли, тихонько прочистив горло, произнесла осторожно:

— Что, прям по бумаге развелись?

— Копия грамоты хранится в кивернесском храме.

Снова настало молчание, и снова долгое. Тулахчане глазели то на меня, то друг на друга, то на хозяина дома, сидевшего с каменным лицом. Даже молодежь, которая