называла своим "иглу". Ее кроватью был матрас на полу, хорошо заправленный. В углу лежала груда пустых бутылок и банок, составлявших основную часть ее имущества. Из журнала была вырвана статья с фотографиями Майкла Джексона, и страницы висели рядом на стене. Там же была и ее фотография, на которой она выглядела очень красивой.

Мне было интересно узнать, что она думает о счастье. Мы со Стивом познакомились с Бруклин во время одного из предыдущих походов и согласились, что она выглядит более счастливой, чем большинство жителей Нью-Йорка, которых мы видели на земле. Насколько вы счастливы по шкале от одного до десяти?" - спросил я ее. Семь, - ответила она и добавила: "Иногда восемь". Далее Бруклин рассказала, что больше всего она счастлива, когда, закончив опустошать мусорные контейнеры на улице в поисках еды, питья и одежды, возвращается в свое иглу и играет со своими кошками, кормит их. А также когда она поет хиты начала восьмидесятых, примерно того времени, когда она переехала сюда. Как она объяснила, "это называется "ценить то, что имеешь"".

Я задавал этот вопрос многим людям по всему миру, и почти все отвечают, что около семи, когда нужно ответить быстро. Однажды, путешествуя с моими дочерьми на восток в Камули в Уганде, мы познакомились с женщиной, которая жила с мужем, семью детьми и курами в хижине площадью около сорока квадратных футов. В хижине было три кровати, но не было ни электричества, ни воды, не было даже ведра, которое можно было бы использовать в качестве туалета. Подумав над моим вопросом, она тоже ответила, что семь, но потом исправила свой ответ на ближе к восьми. Ее муж остался при своем ответе - семь. У него было две жены и в общей сложности семнадцать детей. В Камули есть два сезона сбора урожая. Супруги объяснили, что после всей работы, ближе к сбору урожая, особенно если год выдавался удачным, к ним приходит чувство благополучия. В течение трех дней нашего пребывания в Камули моя младшая дочь Ингрид заметила, что, как ни странно, люди здесь гораздо более жизнерадостны, чем большинство норвежцев, несмотря на то что мы так богаты, а они так бедны. На самом деле, если я попрошу почти любого норвежца - в том числе и себя - оценить свое счастье по шкале от одного до десяти, ответ обычно будет одинаковым: семь, иногда восемь.

Если я и забыл о том, как мало может отделять чувство счастья от чувства уныния, то по дороге домой с Карибских островов, когда мне был двадцать один год, я вспомнил об этом. Я был в компании двух друзей-ровесников, Хаука Вала и Арне Саугстада, когда на нашей тридцатипятифутовой парусной лодке к северу от Азорских островов разразилась серьезная непогода. Паруса были разорваны ветром на ленты, люк перед мачтой оказался за бортом, и лодка была на грани затопления. В таких ситуациях лучший насос на рынке - это испуганные мальчишки с ведрами, так что вместе нам удалось спасти эту лодку.

В таких обстоятельствах настроение меняется быстрее, чем обычно. Сначала наступило отчаяние, когда передний люк был смыт за борт и лодка начала набирать воду, затем - полный восторг, когда, вопреки всему, нам удалось найти люк, плавающий в море, и таким образом избавить наше судно от воды. Затем наступило полное недоумение, когда чудовищная волна буквально снесла грот, ситуация усугублялась тем, что у нас не было двигателя, туалет был заблокирован, а единственное приспособление для приготовления пищи сломалось. Мы питались сырой солониной, сырыми крекерами и сырым картофелем, а когда нам нужно было облегчиться, мы свесились с борта. Вы можете представить себе наше чувство радости, когда мы наконец добрались до Бриксхема, маленького рыбацкого городка в Девоне на юго-западе Англии. Впервые за пятнадцать дней после отплытия с Азорских островов мы снова могли ходить по твердой земле, сидеть и пить, не промокнув и не волнуясь. Дело в том, что все состояния - как позитивные, так и негативные - проходят. С негативными часто приходится просто пережить их.

"Либо я счастлив, либо нет, вот и все", - писал австрийский философ Людвиг Витгенштейн. Его определение счастья вполне могло бы описать то наше путешествие домой с Карибских островов. В один момент мы чувствовали себя в раю, в другой - в аду.

О том, как природа дала нам боль во благо, рассказывает греческий философ Сократ. Его арестовали и заковали в цепи. Когда с его ног наконец-то сняли цепи и он почувствовал, как они болят, он задумался о том, как прекрасно было от них избавиться. Сократ прекрасно понимал взаимосвязь между удовольствием и болью, а также то, как эти чувства дополняют друг друга, вызывая и преследуя одно за другим.

Я редко испытывал большее чувство благополучия, чем в тех случаях на пути к Северному полюсу, когда, несмотря на то что температура опускалась до пятидесяти градусов и еда была одна и та же изо дня в день, я мог лежать в палатке и чувствовать, как тепло вливается в мое тело, и мог есть, чтобы заглушить сильный голод. Тогда я понял, что Сократ был прав. Я не сомневался, что нахожусь в прекрасной форме и ем лучшую кухню, которую когда-либо пробовал. И по сей день я в этом не сомневаюсь.

В книге "Странник играет на приглушенных струнах" норвежский писатель Кнут Гамсун рассказывает историю заключенного, которого везут на место казни. Он сидит на телеге, и гвоздь задевает его задницу. Это больно, и узник меняет положение. Сразу же он чувствует, что его положение стало более комфортным. Счастливые моменты или хорошие переживания - они бывают у каждого из нас, заключает Гамсун.

Аристотель считал, что на жизнь нужно смотреть целостно. Если человеку удается реализовать свой потенциал, значит, он прожил счастливую жизнь. Заключение должно подождать, другими словами, до конца. Я отношусь к этой идее с пониманием и как исследователь, и как семьянин. Такую вещь, как самореализация, можно оценить, только взглянув на картину в целом. В то же время мне нравится время от времени останавливаться на месте и просто довольствоваться существующим положением вещей. Например, когда после мороза возвращается тепло, когда дочь радостно обнимает меня, когда я смотрю хороший футбольный матч - значит, жизнь хороша, и я чувствую себя счастливым.

 

9.

Научитесь быть в одиночестве

В больших скоплениях людей и в многолюдных городах