Джерри Брудос, – сидят в исправительных учреждениях, расположенных в округе Марион (за исключением колонии для мальчиков в Вудберне, в нескольких милях к северу). Тюрьма штата Орегон, школа для девочек Хиллкрест, Центральный психиатрический госпиталь и школа Фэйрвью для умственно отсталых располагаются в окрестностях Салема. Некоторые заключенные, освободившись, уезжают отсюда, но те, кто вышел условно или под опеку, остаются и селятся близ городской черты, пытаясь влиться в общую жизнь.

Полиция Салема и офис шерифа округа Марион сталкиваются с чуть большим количеством правонарушений, чем обычные правоохранительные органы, поскольку процент населения «со странностями» здесь выше.

Джерри Брудос не считался человеком «со странностями» – он был для этого слишком закрытым и редко выходил из своего домика на Сентер-стрит. Несмотря на возможность устроиться на пищевое производство или хлопчатобумажные комбинаты, он никак не мог найти работу. Возможно, не очень-то и искал – у него участились мигрени и сильно болела шея.

К тому же ему было о чем подумать.

Он слонялся по дому или возился в гараже, быстро набирая килограмм за килограммом. Все новые и новые складки жира нарастали у него на талии и подбородке. Как-то раз Дарси намекнула ему, что он поправился, но он в ответ пробурчал что-то неразборчивое и закрылся в другой комнате. Какое-то время его не было, а когда он вернулся, Дарси застыла на месте, ошеломленная. Джерри стоял перед ней, одетый в женский лифчик – набитый чем-то, имитирующим груди, – пояс для чулок, чулки с резинками и самую гигантскую пару черных лаковых лодочек на шпильках, виденных ею за всю жизнь. Невероятным образом ему удалось затолкать гениталии под пояс для чулок, так что он стал похож на женщину. Он крутился и позировал перед ней. Единственное, что ему еще требовалось, – это парик…

Джерри выглядел нелепо: толстенный веснушчатый здоровяк в женском белье. Вроде бы смешно… или нет? Дарси нервно усмехнулась, но в действительности ей было неловко и страшновато. Как-то это странно.

Дарси была крайне наивной. Она понятия не имела, что такое фетиш. Не знала о трансвеститах и сексуальных маньяках. Она слышала о гомосексуалистах, но Джерри всегда был демонстративно мужественным. Они занимались лишь самым обычным сексом – если говорить непосредственно о соитии. Он никогда не просил ее сделать что-нибудь извращенное или грязное. Кроме позирования голой перед камерой.

Кажется, ее реакция его немного разочаровала. Повисла неловкая пауза, а потом он вышел из комнаты. И вернулся уже в прежнем виде.

Она гадала, откуда Джерри взял пояс и лифчик, но спрашивать мужа не стала. Ей не хотелось расстраивать его или злить. Она и сама нервничала, вспоминая о том, как ее муж переоделся в женщину, и потому выбросила эти мысли из головы. Ей и так было о чем беспокоиться: чтобы были деньги на оплату счетов, чтобы дети не шумели и Джерри не раздражался.

Даже в самом страшном кошмаре ей не могло привидеться то, что ждало их впереди.

Глава 4

В десятке кварталов к северо-западу от дома на Сентер-стрит, где поселились Брудосы летом 1968-го, в столетнем здании городской ратуши Салема, трудился детективом Джим Стовал. За двадцать лет службы в полиции, пятнадцать из которых он проработал в криминальном отделе, Джим повидал немало тяжких преступлений, но и он не представлял себе, с чем ему предстоит столкнуться. Когда все закончится, он назовет дело Брудоса самым шокирующим за всю свою долгую карьеру.

У каждого знаменитого преступника есть свой личный враг, свое альтер эго – детектив, готовый положить жизнь, чтобы разоблачить его. Джерри Брудос – несмотря на свои жуткие фантазии – был человеком на редкость хитрым и продуманным. Его оказалось трудно поймать, а поймав, трудно разговорить.

Если и был в Америке детектив, олицетворяющий идеализированный образ блестящего следователя из криминальных романов, то это точно Джим Стовал. То, что именно ему выпало жить и работать в Салеме, Орегон, в мрачный период убийств 1968–1969 годов, одно из немногих светлых пятен в этой кошмарной истории.

Летом 1968 года Брудос и Стовал не знали друг друга, хотя, очень возможно, виделись на улицах Салема, когда Брудос проезжал мимо городской ратуши, возвышающейся над соседними зданиями, или Стовал проезжал мимо серого домика на Сентер-стрит. Словно по наитию, задолго до реальной встречи с Брудосом, Стовал составил психологический профиль убийцы, которого разыскивал, такой точный и подробный, будто был ясновидящим.

Но это случилось позднее, гораздо позднее того лета 1968-го, наполненного запахом роз, потому что Брудос еще не перешел к исполнению своих новых планов. Пока что он выжидал, наслаждаясь идеальным убийством Линды Слоусон.

У Джима Стовала и Джерри Брудоса было кое-что общее. Оба были женаты и имели сына и дочь. Оба примерно одновременно служили в армии. И оба умели планировать и уделять внимание деталям. Вот только один спасал жизни. А другой…

Одни хорошие детективы опираются на логику, другие на интуицию – они «просто знают», хотя не могут объяснить почему. Стовал сочетал интуицию с логикой и был проклятием для любого преступника, попавшего в его поле зрения.

Высокий привлекательный мужчина с прозрачными серыми глазами, вьющимися темными волосами с проседью и фигурой атлета, он выглядел как директор банка, ведущий теленовостей или – о да! – детектив из телесериалов. Он был очень похож на актера Рори Кэлхуна, но сильно смутился бы, скажи ему кто-нибудь об этом.

Во Вторую мировую войну Стовал служил в армии в десантных войсках, инструктором по стрельбе. А после конца войны решил, что естественным продолжением карьеры будет поступление в департамент полиции Салема.

Как большинство полицейских ветеранов, Стовал не раз бывал в переделках. На первом году службы, зеленым новичком, он поехал на самый опасный вызов, какой может поступить патрульному по рации: «Семейная ссора». Разъяренный муж выбежал из дома с криками и угрозами убить жену. Поскольку немало разъяренных мужей свои угрозы выполняли, его объявили в розыск вместе с автомобилем. Стовал заметил его машину, просигналил, велев съехать на обочину, и подошел к водительской двери. Но вместо прав, которые он потребовал, мужчина наставил на Стовала «люгер».

Стовал видел, что парень за рулем весь трясется и готов выстрелить. Глядя ему прямо в глаза, он ровным голосом сказал:

– Слушай… ты плохо меня знаешь… даю тебе последний шанс опустить оружие…

Палец водителя заплясал на курке; Стовалу казалось, он слышит, как мысли кружат у него в голове. Они смотрели друг на друга пять… десять… пятнадцать секунд, а потом стрелок опустил пистолет и сдался.

Все могло сложиться по-другому, и