В ту ночь тридцать лет назад он шел в цепи, прочесывавшей южную часть Кальмюрена. Там на кочках больше всего морошки, поиски сосредоточили в том квадрате. Около полуночи ему сообщили, что обнаружена машина, вскоре после этого нашли дочь. Он ехал в больницу как в трансе, вокруг машины вился туман. Когда он вошел, главврач отделения скорой помощи, Гунилла Ланден, сидела с ребенком на руках. Девочке только что дали бутылочку молочной смеси, малышка была завернута в большое шерстяное одеяло. Передав ребенка медсестре, врач повела его в свой кабинет. Пояснила, что жизни дочери ничто не угрожает, что она полностью восстановится. Это сообщение не принесло ему никакой радости. Запомнилось только облегчение, когда доктор Ланден сказала, что малышку оставят до утра на отделении под наблюдением – по поводу того, что ему не придется нести за нее ответственность.

До сих пор его жгло чувство вины. Оно мешало ему догнать сегодняшний день. Элин ускользала от него, как тот ангел, которым была ее мама.

Он склонился над столом. Лист бумаги высох. На нем материализовалось множество розовато-лиловых пятен. Он зажег настольную лампу, склонился, изучая результаты. Начал с письма.

Большинство пятен оказались вытянутые и фрагментарные, не отпечатки пальцев, а какие-то другие следы. Возможно, сливочный соус от ужина. Он слишком поверхностно знаком с криминалистикой, чтобы оценить детали. Но внизу в левом углу виднелся отчетливый отпечаток большого пальца. Ничто другое не могло так выглядеть. Основание пальца было шире верхушки. На всякий случай он посмотрел на свою руку. Да, так выглядит только большой палец.

Липкими от нингидрина пальцами он перелистал тоненькую папку дела об исчезновении Хелены. Там был целый набор отпечатков пальцев, которые коллеги сняли у них в доме после ее исчезновения – на ее кофейной чашке, стакане для чистки зубов, на пакете с подгузниками и бутылочке с соской. В его экземпляре содержались ксерокопии перефотографированных снимков, то есть копии с копий, мутные и с зерном.

Найдя отпечатки ее больших пальцев, он положил их рядом с письмом для сравнения. Отпечатки пальцев не меняются с возрастом.

Трудно что-то увидеть. Его копии слишком мутные. Да и оригиналы были не очень, это он помнил.

Но один отпечаток очень похож. Викинг исследовал папиллярные линии, поперечные черточки, форму пальца. Совпадает? Невозможно сказать.

Он потянулся к записке из пансионата – листу бумаги, который она точно держала в руках. В целом отпечатки пальцев можно снять только по свежим следам. Но пористые материалы вроде бумаги могли в самом лучшем случае хранить отпечатки до тридцати лет. Если повезет, он найдет тут материал для сравнения.

Но записка Урбана за десятилетия была захватана целиком и полностью. Практически весь лист стал розовым, и все отпечатки, которые он мог разглядеть, были одинаковыми. Ни один из них не походил на отпечаток большого пальца на письме. Должно быть, бедняга все эти годы перелистывал и перечитывал записки.

Выбросив записку в корзину для бумаг, Викинг взял конверт.

Hotel International Stockholm.

Зачем логотип на анонимном письме?

Потому что оно вовсе не анонимное.

В эту самую минуту с грохотом хлопнула дверь, ведущая с улицы в холл. Викинг уставился на закрытую дверь своего кабинета – что за чертовщина?

Он оглядел помещение, бросил взгляд на стол, на пол – боже милостивый! Нельзя, чтобы кто-то все это увидел. Он вскочил, потом снова сел, сгреб бумаги со стола и запихнул их в верхний ящик. Услышал чуть шаркающие шаги в коридоре – это Карина Бюрстранд. Быстрым шагом он подошел к двери, распахнул ее и вышел в коридор, плотно закрыв ее за собой. Администратор, шлепавшая по коридору в своих кроксах, удивленно уставилась на него.

– Как хорошо, что ты сегодня пришла, – сказал Викинг. – У меня к тебе один вопрос.

– Я только пополню автомат с газировкой, – ответила она и пошла в кухню.

Он последовал за ней, встал, опершись о столешницу.

– Речь идет о моей жене, – произнес он.

Теперь Карина посмотрела на него, выпрямила спину, опустив сумку с банками шипучки.

– Что случилось?

– Вы ведь с ней общались? Обсуждали книги?

– А что?

Она смотрела на него скептически. Они знали друг друга с семи лет, всю школу отходили в один класс и тридцать два года проработали вместе. Ее он не сумел бы обмануть.

– Я нашел странную записку, – сказал он. – Возможно, ее написала она.

Администратор осторожно поставила пакет из магазина на пол.

– Викинг, – сказала она. – Я знаю. На прошлой неделе исполнилось тридцать лет с тех пор, как она умерла. Это как-то связано?

Викинг сделал быстрый вдох – он и не подозревал, что она помнит.

– Не знаю, – ответил он. – Может быть.

– Что за записку ты нашел?

Он провел ладонями по лбу.

– Просто записку, которую она написала давным-давно.

– Ты копался в старых воспоминаниях?

Он опустил глаза, стал смотреть на свои руки. Пусть она подумает, что он предается сентиментам, жалеет себя.

– Она любила Ульфа Лунделя, – произнесла Карина необычно мягким голосом. – И Джека Керуака. Классики ее утомляли, ей казалось, что все это слишком далеко. Но Набоков ей нравился. Хелена единственный человек из всех, с кем я когда-либо общалась, кто тоже высоко оценил «Лолиту».

– Ты знаешь, как она подписывала свои письма? Неформальные: сообщения, записки?

Она взглянула на него, нахмурив брови.

– Что ты хочешь выяснить?

Точно не знает или притворяется?

– А как вообще дела? – спросил он. – Хокан так и работает на Ракетной базе?

Карина Бюрстранд сложила руки на груди.

– Думаешь, мой муж, авиационный техник, мог бы найти себе другую работу в Стентрэске? Ты вообще о чем?

Он отлепился от столешницы.

– Не буду тебе мешать, можешь спокойно распаковать сумку. Я расследую кражу оружия в Польберге, возможно, мне придется съездить в Стокгольм.

– В участке в Эльвбю у всех ковид, – сказала она. – Может быть, тебе лучше остаться здесь на всякий пожарный?

– Эльвбю справится без меня, – ответил он.

Вернувшись в свой кабинет, он снова плотно затворил дверь, открыл нараспашку окно и спрятал спрей и документы в ящик стола. Слышал, как она возится в кухне с банками лимонада и капсулами для кофемашины. Придвинув к себе клавиатуру, вошел в Центральную систему оперативного планирования, сокращенно ЦСОП. Эта странная аббревиатура его больше не забавляла. Прочел дополнительные сведения по поводу кражи со взломом у владельца оружия. В пятницу во второй половине дня коллеги из Ярвы задержали подозреваемого в квартире последнего на Рисингеплан 40 в Тенсте.

На самом деле это была квартира его родителей, где подозреваемый