Шрифт:
Закладка:
Он опустил жалюзи, зажег настольную лампу – островок света над захламленным столом.
Кто мог такое знать?
За годы жизни в Стентрэске Хелена работала только в одном месте: пансионате с самым идиотским названием на свете: «Stone Swamp Inn»[1]. Поначалу она стояла за барной стойкой в баре, потом стала метрдотелем ресторана. Но работать по вечерам, имея маленьких детей, не получалось. Она перешла на должность администратора в отельной части, хотя зарплата там была ниже. Иногда подменяла кого-то и убиралась или готовила холодные закуски на кухне. Везде ее очень ценили – она познакомилась со всеми, кто работал в пансионате.
Сколько из них осталось сегодня? Это он должен выяснить. Нет ли среди них кого-то, кто имеет отношение к Ракетной базе? Через партнера, ребенка соседа, родственника? Наверняка есть. С кем в Стентрэске она общалась, помимо коллег по работе? Он вспомнил несколько женщин, их ровесниц. Сам он на таких встречах обычно не присутствовал.
Шеф полиции подошел к архивному шкафу, стоящему в углу, – невзрачному, допотопному, с вечно застревающими металлическими ящиками. Найдя на связке ключей нужный, он отпер второй ящик снизу. Там лежало только одно дело – вернее, копия. Оригинал хранился в Национальном оперативном отделе в Стокгольме, в Реестре без вести пропавших.
Папка была тоненькая, легкая как перышко.
Хелена Кристина Стормберг, урож. Исакссон, 621130-1261
Пропала 14.08.1990
Он опустился в свое рабочее кресло, которое громко заскрипело под ним. Положил дело на стол, открыл, перелистал бумаги, нашел нужную.
Записка, которую она оставила на кухонном столе. Вернее, фотокопия. Угловатый почерк, звездочка в углу. Открыв верхний ящик стола, он достал перчатки. Вытащил из внутреннего кармана конверт, достал письмо, положил рядом. Сделал глубокий вдох.
Явное сходство, и в почерке, и в фирменном знаке. Впрочем, насколько явное?
Звезда на письме Маркуса была больше и небрежнее, чем на записке. Почерк ровнее, несколько мельче. Можно ли сказать, что обе бумаги написаны одним и тем же человеком? Вероятно, но не обязательно. Для того, чтобы это определить, нужна графологическая экспертиза, а у него такой возможности нет.
Он провел пальцем по логотипу на бумаге.
HOTEL INTERNATIONAL STOCKHOLM
Включил компьютер, погуглил название отеля.
Стильный и элегантный. Hotel International – эксклюзивный отель, расположенный на улице Страндвеген в самом сердце Стокгольма…
Страндвеген он знал, а вот такого отеля не помнил.
Он внимательно осмотрел конверт. На нем была приклеена марка с изображением писателей Шёваль и Валё, штамп поставлен в Стокгольме 11 августа 2020. Во вторник. Неужели письмо из Стокгольма в Стентрэск в наше время идет целых три дня? Или же оно долго пролежало в почтовом ящике у Маркуса?
Еще раз посмотрел на звездочку в углу листа.
Кто, кроме них двоих, знал о ней?
Легко предположить: все, кто видел дело. Стало быть, длинная череда его коллег, здесь в Норрботтене и в Стокгольме. Коллеги Хелены, ее друзья. Его семья, мама Карин и Свен, вероятно, еще и подруги Карин.
Викинг посмотрел на часы. Народ скоро начнет просыпаться.
Он вышел к машине.
Его мама Карин жила в доме, где он вырос, – типичный дом модели «Эльвбю» на улице, пересекающей Кварндаммсвеген. Когда Викинг вошел на веранду, она сидела в гамаке с чашкой кофе в руке. У ее ног лежал и посапывал пес Хуго, кокер-спаниель. Викинг поприветствовал маму на расстоянии и из чувства долга погладил спаниеля – на самом деле он был не в восторге от домашних питомцев. Пса Карин завела себе несколько лет назад, после операции по установке кардиостимулятора – ей нужна была мотивация, чтобы двигаться. Гуляя с Хуго, она полностью восстановилась.
– Есть апельсиновый сок, – сказала она, когда Викинг оставил собаку в покое.
Он пошел в кухню и налил себе стакан сока. Потом уселся на садовый стул. Подушка была влажная. Он должен рассказать маме о своей болезни, не оттягивая.
– У меня к тебе вопрос, – произнес он и отпил сока. – О Хелене.
Карин быстро приподняла брови, но ничего не сказала. Они редко говорили о его умершей жене. Неприятность, давно сданная в архив.
– Тебе известно, как она подписывала свои записки?
Карин заморгала.
– Записки?
– Когда она писала письмо или оставляла записку на столе в кухне. Тот значок, который она использовала вместо подписи.
– А, ты имеешь в виду звездочку?
Викинг сглотнул.
– Ты знаешь, с кем она общалась в свободное время? Здесь, в городке, помимо сослуживцев?
– Почему ты спрашиваешь? Ты ведь тоже знаешь.
– У меня на такое плохая память.
Карин посмотрела на него долгим взглядом.
– Много времени она проводила здесь, со мной и Свеном.
– Да-да, а еще?
Его мать развела руками.
– Они с Сусанной вместе ходили в спортзал, рядом со стадионом, пока Кристер и Сусси жили здесь.
Только не Сусанна Шильтц, ее он не сможет расспрашивать про Хелену, это просто немыслимо. Вдова Кристера теперь именует себя журналисткой-фрилансером, она лопнет от любопытства.
– Я понял, какой зал ты имеешь в виду. А еще? Кажется, она иногда встречалась с Кариной Бюрстранд?
Карин на мгновение задумалась.
– Точно, ты прав. Они вместе пили кофе и обсуждали книги. Карина организовывала какие-то мероприятия в библиотеке, Хелена всегда на них ходила, когда у нее была возможность. И еще она общалась с женщиной, которая тогда владела пансионатом…
– Керстин, – подсказал Викинг. – Керстин Линдгрен. Она умерла осенью 1990 года.
– Да-да, знаю, – ответила Карин. – Дочь Керстин, Эва-Лена, тоже работала в отеле. После смерти матери она не хотела заниматься им одна и продала дело этому, как его.
– Она по-прежнему живет в «болоте»? – спросил Викинг.
– Не называй его так, – проговорила Карин. – Но в целом – да, Эва-Лена живет в «болотном квартале».
Викинг допил сок.
– Ты придешь в понедельник? – спросила Карин.
– Юсефин велела мне забрать по дороге бутербродный торт, – сказал он и двинулся к машине.
Для утра субботы на улицах было необычно оживленно. Кто-то совершал пробежку, кто-то шел с палками для скандинавской ходьбы, перед светофором образовалась небольшая пробка. И продуктовый супермаркет, и строительный магазин в промзоне открывались в 7
