Да…

Всю свою жизнь он всё делал для детей. И именно для того, чтобы обеспечить своих потомков, Кривцов решился пойти на все эти убийства и покушения. Для этого и только для этого. Ничего личного, — как говорят, — просто бизнес.

Правда.

Абсолютная и чистейшая правда.

Пётр не питал неприязни ни к кому из своих родственников со стороны жены. Даже к этому выскочке Артёму. И уж тем более к Михаилу Александровичу, которого он вообще мог назвать вторым отцом.

Жаль, конечно, что он связался не с теми людьми. Теперь-то он понимал, что можно было сделать всё немного иначе, но… что сделано, то сделано. Размышлять о вероятных исходах уже случившегося события было совсем не в расчётливом характере Кривцова.

Но!

Игра продолжается.

Даже после его смерти, грёбаная игра всё равно продолжается. Кривцов сумел не выдать своих подельников и более того, объяснил своей второй жене Евдокии, с кем ей нужно будет связаться и как.

Принадлежность к аристократии он за своей дочерью закрепил, но этого мало. Ведь на самом-то деле в правильных руках род Черновых может претендовать на…

— А-а-а-ай! — крикнул Кривцов и ударил кулаком по столу.

Сколько можно гонять по кругу одни и те же мысли?

— Хватит!

Спустя секунду в доме Черновых раздался выстрел…

Глава 5

Круиз

Что ж… дело сделано.

Через минуту после прозвучавшего выстрела в сигарную комнату зашёл Ратмир и молча кивнул головой.

Выкурив одну за другой ещё пару сигарет, деда Миша тяжело поднялся и также молча вышел вон. За ним следом, сохраняя мрачное молчание, потянулись остальные. Мама с тётей Олей вышли вместе со всеми и пошли наверх, а я вышел на крыльцо, проветриться. В голове роились мрачные мысли, а на душе было горько и противно. Предательство дяди Пети, его циничные признания — всё это никак не желало укладываться в сознании.

Оставшиеся на пикнике друзья напомнили о себе неожиданным звонком — наши отключили глушилку. Звонила Аня.

— Артём, ты где? — услышал я её взволнованный голос на фоне тарахтения, кажется, движка «Лесника».

— Дома, — ответил я. — Прости, но я наверное не вернусь на пикник.

— Да какой пикник, ты время видел? Мы уже к усадьбе подъезжаем!

И правда, вездеход как раз въехал на территорию. Володя, выбравшись с водительского места, просто бросил ключи первому попавшемуся гвардейцу, и пошёл в мою сторону. Остальные потянулись следом.

— Артём, что случилось? — Аня обогнала брата и первой подошла ко мне.

Я махнул рукой в сторону дверей.

— Давайте поднимемся ко мне.

Они переглянулись, но последовали за мной.

В нашей малой гостиной царил привычный уют, но сегодня он казался неуместным. Я тяжело опустился в кресло и обвёл друзей усталым взглядом.

— Ну же, Артём, не томи! — не выдержал Володя. — Что за срочное собрание, почему все такие мрачные?

Ариэль присела на подлокотник моего кресла и успокаивающе коснулась плеча.

— Расскаши, — мягко произнесла она. — Мы видеть, тебе плохо.

И я рассказал. О предательстве дяди Пети, о его признании в организации покушений, о приговоре Патриарха. С каждым моим словом лица друзей вытягивались всё сильнее. К концу рассказа повисла гнетущая тишина.

— Вот же гад! — выдохнула Аня, сжимая кулаки. — Как он мог? Родную семью…

— Сволочь, — процедила Нага. — Вы ещё мягко с ним. У нас за такое сжигают заживо. Медленно.

Я потёр ладонями лицо, чувствуя, как накатывает усталость.

— Простите, что вывалил на вас всё это.

— Ты пррафильно сделаль, што рассказать, — Ариэль погладила меня по голове, — Такое нелься быть один.

Я благодарно кивнул ей и поднялся с кресла.

— Мне нужно навестить маму. Она… в шоке от случившегося. Надо её проведать. Да и собираться пора! Из-за… — я вдруг понял, что не могу сказать «дядя Петя», как раньше, — всего этого лайнер задерживать никто не будет.

— Конечно, — Аня с пониманием посмотрела на меня. — Иди. А мы пока побудем здесь, если ты не против. Поможем Ариэль собраться.

— Спасибо, — я слабо улыбнулся. — Я в любом случае недолго.

И с тяжёлым сердцем направился в комнату матери, гадая, как смогу утешить её после такого потрясения.

Я постучал и, не дождавшись ответа, вошёл в комнату мамы. В нос сразу ударил запах коньяка и женских слёз. Мама и тётя Оля сидели на диване, обнявшись и всхлипывая. Перед ними на столике стояли ополовиненная бутылка коньяка и два бокала.

Увидев меня, мама попыталась встать, но покачнулась. Я бросился к ней и усадил обратно.

— Артёмушка, сынок, — пробормотала она, гладя меня по щеке. — Ты уже совсем взрослый стал. Мужчина.

Голос её дрожал, и было видно, что она едва сдерживает слёзы. Мне оставалось только улыбнуться. А что ещё тут скажешь? Как утешить женщину, потерявшую брата? А потерявшую мужа, которого любила, и который всех предал? Слова казались неуместными.

Тётя Оля тихонько всхлипнула и потянулась к бокалу.

— Это ведь не поможет, — заметил я.

Она посмотрела на меня мутным взглядом и кивнула.

— Ты прав, Тёма. Ни черта это не поможет. Но хоть не так больно, — и одним глотком закинула в себя коньяк, даже не поморщившись.

Я вздохнул и присел рядом с ними. Помолчали. Ну не буду же я мешать им напиваться. Да и, честно говоря, если бы не отъезд — может и присоединился бы. Тётя Оля права — помочь не поможет, но хоть не так паршиво.

Потом мама вдруг встрепенулась и посмотрела на меня почти трезвыми глазами.

— Сынок, ты ведь улетаешь сегодня?

— Да, мам. Через пару часов уже. Вернусь примерно через месяц, может, чуть раньше. К вам будет принцесса Анна заходить, у неё будут все новости, даже те, которые я по телефону не смогу рассказать.

Она схватила меня за руку и сжала с неожиданной силой.

— Ты береги себя там, слышишь?

— Обещаю, — улыбнулся я. — И вы носите те браслеты, что я подарил.

С браслетами я пошёл по пути наименьшего сопротивления, просто разместив на наше производство «внутренний» заказ на заготовки. На каждом браслете теперь красовался наш фамильный герб. И в каждом — свой теневой ёжик, которого я подселял