Шрифт:
Закладка:
IX
Применение теорий доктора Карреля
Придя на завод, Жак заставил себя думать только о колпачках из газокалильной сетки.
Работа, царившая в здании и во дворе, грохот больших грузовых автомобилей, привозивших сырье и отвозивших ящики с готовой продукцией, ритмичный шум работающих механизмов сегодня нравились ему больше, чем обычно.
Несколько часов он провел в новом цехе, куда недавно по его приказу поставили современное оборудование, с помощью которого развальцовка и калибровка сеток стала производиться механически, точно и безошибочно, как никогда раньше.
Жак завоевал симпатии всех, кто работал на заводе; посредством системы участия в прибылях он добился от рабочих максимальной производительности труда; подобные перемены всегда пугали Андре, но младший брат сумел ввести систему в действие, а благодаря изобретательным комбинациям дополнительный доход для рабочих стал практически иллюзорным. Таким образом, объяснял Жак, рабочие и работницы, вдохновленные «надеждой», трудятся как негры на плантациях, а прибыль от новшества получает он.
Столь процветающим предприятием завод в Эроне никогда еще не был.
Из цехов Жак отправился в контору и, убедившись, что все идет как по маслу, около одиннадцати часов пустился в обратный путь в замок.
– Какая все-таки скотина этот Мутье! – громко произнес он, войдя в парк.
Похоже, проработав все утро, он все же не сумел выкинуть из головы дурацкие истории, рассказанные нервным человечком в очках… но именно о нем он и спросил, когда по мраморной лестнице поднялся на крыльцо.
– Доктор Мутье спустился в кухню, – ответил ему ливрейный лакей.
Жак нисколько не удивился; маг астральной медицины слыл истинным гурманом и любил заказывать опытным поварихам блюда по своим рецептам.
Впрочем, милейший доктор не замедлил появиться.
– Ах, дорогой мой, поделитесь со мной новостями! – воскликнул он, – А я поведаю вам, что сейчас в кастрюле под крышкой среди ста пятидесяти граммов сливок, ста двадцати граммов масла и тертого пармезана тушится молодая курочка.
– Фу! Какой кошмар! – перебил его мелодичный голос мадам де Лабосьер.
В легкой юбке из ткани под замшу в черную и белую полоску, в блузе, подпоясанной широкой, расшитой золотом тесьмой, на вид ей было не больше двадцати.
– Ах, как же вы чертовски хороши! – воскликнул папаша Мутье. – Так, значит, вам не хочется отведать моей стряпни?
– Вы готовы съесть все, обжора! – ответила доктору Фанни, одновременно протягивая мужу свои прелестные руки для поцелуя. – А вот и вы, дорогуша! Мне кажется, мой господин и повелитель, что я не видела вас уже несколько недель!.. Почему сегодня утром вы ушли, не поцеловав меня на прощанье?
– Потому что я не хотел вас будить, только и всего… Я так рано ушел!..
– А вы, доктор, чем занимались? Почему не пошли с нами сегодня утром? Вы бы помогли нам отыграться. Мы вместе с дамами сыграли партию в лакросс[22]… А вы очень ловко обращаетесь с клюшкой… К тому же вы такой легкий, словно мячик, indeed[23]…
– Не смейтесь надо мной, прекрасная дама, сегодня утром я не тратил время зря… Я поругался с вашим мужем из-за призраков и сходил проведать нашу сумасшедшую бедняжку.
– Вы видели мадам Сен-Фирмен? – одновременно удивились Фанни и Жак.
– Так точно!.. Несколько слов, сказанных мне утром вашим мужем, вновь пробудили мой интерес, к тому же я и так собирался ее выслушать. Словом, от вас, мой дорогой друг, я отправился к Сен-Фирменам… Меня без каких-либо проблем приняли… Молодая женщина лежала в постели… Ее лихорадило… ей требовался хороший врач… От возможности получить консультацию задаром Сен-Фирмен пришел в восторг. И я попросил его удалиться и оставить меня наедине с больной. Она мне все рассказала… Ночную историю… возвращение призрака, бегство в замок… В этот раз я сумел как следует покопаться в ее загадочной маленькой душе и убедил ее признаться в том, о чем я только подозревал, то есть в том, что она уверена, что Андре убил ее муж!.. Да, именно он!.. В остальном же она просила сказать вам, чтобы вы не забывали о ней, навещали ее как можно чаще и убедили бы Сен-Фирмена выпускать ее из дома. Она заявила мне (и это, дорогие мои друзья, лишь подтвердило мои соображения относительно состояния бедной девочки!), так вот, она заявила, что ее нисколько не удивил рассказ призрака Андре о том, что его убили в автомобиле, ибо на следующий день после отъезда Андре месье Сен-Фирмен, арендовав в Жювизи автомобиль, уехал в неизвестном направлении и целый день отсутствовал; он так никому и не рассказал, где был… Она до сих пор убеждена, что Сен-Фирмен нагнал вашего брата, расправился с ним и вернулся к себе в контору…
Бедной девочке, которая вызывает лишь жалость, мне пришлось ответить: «Ну посудите сами, ведь в истории, которые вы мне рассказываете, слабо верится! Вы сочиняете их в своей маленькой головке и слепо в них верите… Поэтому в том, что по ночам ваши галлюцинации являют вам бредовые истории, которые ваш мозг придумал за день, нет ничего удивительного. Отсюда и история про призрак и автомобиль… Если бы месье Сен-Фирмен на следующий день после отъезда Андре не арендовал автомобиль, или вы бы об этом не узнали… Призрак не стал бы рассказывать вам об убийстве! Это же очевидно!
– И что она вам ответила? – спросила Фанни.
– Она ответила, что хочет умереть!..
– Бедняжка! После обеда схожу ее проведать.
– Забавное во всей этой мрачной истории то, – заметил Жак, – что когда мы прекрасно себя чувствуем, доктор часами готов убеждать нас, что привидения существуют, а когда мы больны, делает все возможное лишь бы изгнать из нашего мозга дурацкий вымысел!
– Дорогой мой друг, не хотите же вы, чтобы я считал, что мадам Сен-Фирмен видит призраков, как их видел сам Уильям Крукс?!
– Что касается меня, то должен вам сказать… – начал Жак, но доктор попросил его помолчать, если он желает сохранить их дружбу.
– Согласен! Не будем ссориться! – уступил Жак, улыбаясь Фанни. – Сегодня утром мы немного повздорили, и наш милейший, замечательный доктор попытался всего-навсего задушить меня.
– Мадам, ваш муж своими ухмылочками выводит меня из себя. Он, похоже, совсем не верит в мою искренность!
– Нет, дорогой мой друг, – ответил Жак, – я не сомневаюсь в вашей искренности, но ваша искренность не всегда научна, а когда вы, как давеча, заявляете, что с точки зрения науки можно взять мертвеца и его оживить, согласитесь, я вправе хотя бы улыбнуться.
– Нет, месье, вы не вправе!
И папаша Мутье, по-аристократически изобразив негодование, приподнял на лоб очки, открыв для всеобщего обозрения свои большие глаза, готовые выскочить из орбит, и одновременно принялся лихорадочно что-то искать в кармане своего сюртука. Вскоре он достал достаточно большой
