тонкий и высокий, будто детский, и тут встаёт мужчина и говорит:

– Сэмюел, это ты?

Гости приходят в волнение, и Чарльз хлопает меня по руке, показывая на дверь. Не знаю, заметил ли он, что я посмотрела на Джона, и я иду следом за ним, понурив голову, напоминая себе, что надо быть осторожнее.

Мы спускаемся по деревянной лестнице в просторный подвал с земляным полом и каменными стенами. Здесь темно, вдоль потолка между балками расположены небольшие окна. Подвал только наполовину уходит под землю. Двойные двери на задней стене открываются на кладбище. По правой стене тянется целый ряд дверей – должно быть, небольшие кладовые, а слева – полки с инструментами и досками.

Посередине просторной комнаты стоит высокий табурет. На нём лежит сложенное чёрное одеяло, Чарльз берёт его, встаёт на табурет и прибивает к балке.

– Тебя когда-нибудь фотографировали? – спрашивает он, и я качаю головой, хотя это ложь.

– Садись сюда, – велит он, ставя табурет перед одеялом. Он прищуривает один глаз, усаживает меня в нужное положение, помечает место. Носком сапога он чертит линию на земляном полу, а затем направляется в угол комнаты и возвращается с тяжёлым деревянным штативом, устанавливает его на метку.

– Щёлк, – говорит он, изображая звук фотоаппарата, и смеётся. – Я всего лишь притворяюсь. Пластинки дорогие, так что их пока нельзя использовать. Но я подозреваю, что скоро они станут нашими, как только мистера Спенсера выведут на чистую воду и прогонят из этого дома.

Маловероятно, – думаю я и улыбаюсь ему в ответ.

Часть вторая. Свет и тени

Испытание

Двери подвала открываются, и на ступенях появляются сапоги мистера Спенсера, фотоаппарат он держит на руках, словно младенца. Гости спускаются вслед за ним, наблюдают, как он обходит помещение, вдыхает пыльный воздух, измеряет расстояние между табуретом и штативом. Он вращает табурет и отодвигает штатив на несколько дюймов назад, – не потому, что положение выбрано неверно, а потому что Чарльз поставил его так.

Чарльз поднимает балку с двойных дверей, ведущих во двор, и распахивает их, – солнечный свет тут же заливает помещение, придавая мягкое свечение деревянным стенам. Тени пляшут по комнате, изгибаясь на поверхностях.

Мистер Спенсер обходит гостей, беседуя с ними, а Чарльз следит за каждым его движением, готовый тут же изобличить его в обмане. Он и не подозревает, что дело уже сделано. Когда подвальное помещение заполняется народом, мистер Спенсер вынимает Т-образную вспышку из чехла и прижимает её к груди. Он начинает свою речь, блестяще отрепетированную ложь.

– Возможно, вас интересует, как я стал заниматься спиритизмом. Дело в том, что я вовсе не искал себе такой судьбы. Она нашла меня сама. Я был простым фотографом, но вскоре обнаружил, что в моих фотографиях есть нечто особенное. Нечто духовное, – говорит мистер Спенсер, опуская голову, будто глубоко задумавшись. Сегодня он элегантный, собранный, в прекрасной форме.

– На снимках стали появляться необычная дымка и тени, нависающие над людьми. Поначалу я решил, что это моя оплошность. Или трещины в объективе. Или игра света. Что же ещё? Я обратился за советом к лучшим спиритам, которые в один голос заверили меня: это призраки усопших, не желающие расставаться с любимыми.

Толпа слушает, не в силах оторвать от него глаз. Когда мистер Спенсер начинает рассказывать, я иногда забываю, что всё это ложь. И возможно, если слушать достаточно долго, я даже поверю ему, хотя я собственными руками обработала фотопластинки прошлой ночью.

Он кивает на фотоаппарат.

– Оказалось, что дело не в оборудовании, которым я пользуюсь, а во мне. Духов тянет ко мне, словно мотыльков на пламя. Фотоаппарат не играет никакой роли. Многие считают, что это дешёвый фокус, не достойный такого места, как Орден Серебряной звезды. Я приложил все усилия, чтобы рассеять ваши сомнения и доказать вам, что мои намерения и методы безукоризненны. Чарльз проверил мой фотоаппарат, и я не прикасался ни к одной фотопластинке, которыми я сейчас воспользуюсь. Так ли это, Чарльз?

Толпа перешёптывается, и Чарльз выходит вперёд с фотопластинками в руке.

– Позвольте мне взять их у вас.

Но Чарльз не спешит отдавать их мистеру Спенсеру.

– Ещё одна мелочь, сэр, если не возражаете, – говорит Чарльз. Он направляется в угол помещения и достаёт футляр. Внутри находится точно такая же модель фотоаппарата, какой пользуется мистер Спенсер.

– В ходе нашей переписки с мистером Спенсером мы спросили, каким фотоаппаратом он пользуется, и купили точно такой же, чтобы проверить правдивость его слов. Пожалуйста, сэр, используйте эту камеру вместо вашей.

– Надо же, – фыркает мистер Спенсер, и я вижу, как его маска даёт трещину и выглядывает настоящее лицо. – Как благоразумно с вашей стороны!

Он с презрением берёт фотоаппарат у Чарльза, убирает свою камеру со штатива и ставит её на пол. К толпе он поворачивается спиной.

– Знаю, что подумали некоторые из вас. Это надувательство. Других спиритических фотографов изобличили, а значит, все мы обманщики. Разве меня должно судить по худшим представителям нашего ремесла? Я прошу скромную сумму за свою работу, чтобы прокормить себя, а не ради обогащения, а люди, подобные вот этому человеку, ведут себя так, будто…

– Вы же сами сказали, что духов тянет к вам и оборудование не имеет значения, – вставляет Чарльз. Так и есть, оборудование не имеет никакого значения. Назойливость Чарльза не должна раздражать его, поскольку он знает, что я уже поменяла пластинки, но я вижу, как гнев закипает в глазах мистера Спенсера, и слышу, как он клокочет в его горле. Должно быть, его гордость уязвлена. А может, он притворяется. Сложно сказать.

– Вы только портите всем настроение, – ухмыляется он. – Не удивлюсь, если вы отпугнёте духов.

– Уже придумываете оправдания, как я вижу.

– Это не оправдания, сэр, а правда. Негативная атмосфера может оттолкнуть чистых духов, и если вы хотите остаться в этой комнате, вы должны…

– В этом доме я волен находиться там, где захочу, – спокойно говорит Чарльз и скрещивает руки на груди. Он явно привык к тому, что его прогоняют, и не собирается подчиняться.

– Будьте любезны, сэр, – говорит мистер Спенсер, указывая на мужчину возле чёрного занавеса. Он кладёт свою шляпу около табурета, и мужчина бросает в неё деньги. – Простите за эту сцену. Сколько бы я ни старался, всегда будут сомневающиеся. Кого вы хотели бы увидеть, сэр?

– Свою супругу, – говорит мужчина. – Она умерла в мае прошлого года, но я до сих пор… не знаю… иногда мне кажется…

– Вы чувствуете её сейчас?

Мужчина кивает, и мистер Спенсер закрывает глаза и делает глубокий вдох.

– Я тоже её чувствую.

Мистер Спенсер проводит пальцем по стопке пластинок, выбирает ту, где одна капля воска, и вставляет её в камеру Чарльза.

– Сидите спокойно. Не двигайтесь. Не закрывайте глаза и смотрите сюда, – говорит он, показывая на объектив.

В подвале нависает мёртвая тишина – все замирают, не дыша. Щёлкает