кораблей заказали, а пушки сделать не удосужились. Всего тринадцать штук, как кость бросили. А как только десятидюймовые стволы на «иноках» расстреляем, конец всему будет. Других нет, а те, что на броненосцах береговой обороны на Балтике, или на черноморском «Ростиславе», уже изношены. Запаса не сделали, а с береговых батарей для башен не подойдут. И все это ради копеечной «экономии», министерством финансов армии и флоту навязанной, а многие миллионы при этом разворовывают!

— Теперь куда больше тратим, Степан Осипович. Хотя те же германские пушки обойдутся нам дешевле, чем произведенные на отечественных заводах. Да и ту же броню возьмите — закупали у северо-американских штатов для «Полтавы» и «Петропавловска» по цене ниже, и качеством лучше, чем ту, что с наших заводов получили для «иноков».

— Надеюсь, что после нашей победы все изменится, — покачал головой Макаров, но было видно, что Степан Осипович сомневается в собственных словах. Молас только пожал плечами — Михаил Павлович прекрасно понимал, что в Петербурге не станут прислушиваться к мнению не только «беспокойного адмирала», но и самого наместника, который имеет определенное влияние, и пользуется поддержкой царя. Всеми флотскими делами занимался, вернее, не занимался, генерал-адмирал великий князь Алексей Александрович, большой сибарит, любивший проводить все свое время во Франции. В насмешку над тучностью офицеры за глаза именовали «патрона» не иначе как «семь пудов августейшего мяса». И сейчас он думал больше о предстоящем набеге — после отделения отряда Безобразова, эскадре предстоит демонстративно обстрелять японские порты…

— Степан Осипович, контр-адмирал Вирен радировал с «Баяна» — перед ним отряд вице-адмирала Катаоки. Броненосец «Чин-Йен» и все три «симы» — головная под адмиральским флагом. Пытаются удрать к островам, он их пытается перехватить и навязать бой.

— Замечательно, я знал что, выйдя к входу в пролив, мы кого-нибудь здесь поймаем. Пусть Роберт Николаевич начинает бой — мы идем на помощь. Противник дает себя бить по частям — этим не грех воспользоваться. Тогда идти к Квельпатру не будем, есть дело поближе.

Степан Осипович возбужденно прошелся по мостику — вылазка к японскому побережью удалась. Обстреляли Нагасаки, крейсера Рейценштейна перехватили, досмотрели и потопили несколько транспортов, включая британский с грузом хлопка и кислоты, предназначенной, понятное дело, для выделки пороха и взрывчатки, даже капитан трампа не клялся, что его груз имеет исключительно «мирное» предназначение. «Баян» с «Громобоем» отправили на дно вспомогательный крейсер, что не успел убежать — переоборудованный лайнер примерно на семь тысяч тонн водоизмещения, вооруженный парой старых шестидюймовых пушек. Надо отдать должное противнику — дрался до конца и флага не спускал.

— Радиограмма с «Новика», ваше превосходительство. Дымы с веста, капитан 2 ранга Шульц видит броненосцы Того — их три. Головным «Микаса», затем «Ясима», замыкает «Хатцусе». И оба «гарибальдийца» там, и три малых крейсера — опознать не смог, далеко.

— Скорее, две оставшиеся «собачки», к которым «пристегнули» авизо. Так это же прекрасно, Михаил Павлович, — на лице Макарова появилась улыбка, он потер ладони. — «Объединенный Флот» вышел в море в половинном составе — нет «Фудзи» и крейсеров Камимуры. Такой шанс нельзя упускать — отправьте радио на все крейсера — «идти навстречу неприятелю, атаковать всеми силами». Наш план сработал, как видите — мы выманили в море вражеские броненосцы. Того не мог не ответить на наш набег, мы ведь показали, что берега самой Японии под угрозой.

Радиосвязью теперь умели пользоваться на всех русских кораблях, и стали применять ее куда чаще. Хотя по интенсивности передач противник мог сообразить, что русская эскадра в море, но так это он и так знал после обстрелов побережья. Зато информация поступала быстро и бесперебойно — с трех направлений были выдвинуты на разведку все три быстроходных крейсера контр-адмирала Рейценштейна.

— Принято сообщение с «Аскольда». Капитан 1 ранга Эссен докладывает — «крейсера Камимуры к весту от острова Цусима — три вымпела, нет „Якумо“, в сопровождении малого крейсера и авизо».

— Нет «Фудзи» и «Якумо» — так они видимо еще в ремонте. Оба в сражении получили самые тяжкие повреждения. На броненосце вообще взорвалась башня главного калибра.

— У Того восемь кораблей линии, у нас шесть, может не стоит рисковать, Степан Осипович, погода больше играет на пользу неприятеля, чем нам. Будь при отряде «Россия» и «Полтава», я бы не сомневался в исходе.

— А будь еще «Севастополь» и вся 2-я тихоокеанская эскадра, то противник бы вообще в море не вышел, — усмехнулся Макаров, но задумался над словами Моласа. И через минуту произнес:

— Атаковать сейчас не стоит, тут вы правы, Михаил Павлович, не нужно принимать бой столь близко от вражеских берегов. А вот выманить противника к Шаньдуню надо непременно, хитрость необходима, как Алексей Николаевич советовал. А у мыса и дадим завтра неприятелю сражение…

Высокий борт русских броненосных крейсеров не имел брони, а потому после боя выглядел так плачевно…

Глава 9

— Государь, вы повелели мне беречь всячески солдат, и вот что мы удумали. Видом сия каска неказистая, но мне жизнь спасла — видите, на железе две вмятины от вражеской шрапнели. В Дальнем, Артуре и Владивостоке их делают из обычного листового железа, но голову хорошо защищают как от шрапнели, так от камней и осколков. Врачи сами признают — у тех солдат, у кого каска сия надета, только один из десяти может ранение в голову получить, а у кого папаха — редкие счастливцы смерти и ран избегают. Жаль, пулю даже вскользь плохо держат, но так сталь добрая нужна. А где ее у нас взять — листовому железу рады. И видом безобразна — но жизнь православных многих спасла. Уберегла от смерти, царица небесная, защитила…

Куропаткин перекрестился, искоса глядя на царя, что теперь внимательно и без улыбки на губах, рассматривал каску. И тут вперед выступил великий князь Борис Владимирович, дождавшись своего момента:

— Ваше императорское величество! Смею заверить — стоило мне по собственному небрежению снять каску, которую по настоянию командующего армией генерал-адъютанта Куропаткина обязаны носить в бою все офицеры и нижние чины, как от разрыва снаряда я получил камнем в лоб. И от сей контузии