был впервые применен германским императором Оттоном Великим в Саксонии и Восточной Эльбии, откуда они были введены в Польше. Вопрос о том, была ли колонизация за Эльбой в основном для иностранцев, и сколько среди них было поляков, получивших "хартию по немецкому праву" Силезии, остается спорным. В любом случае, перенос в конце XIV века магдебургского права на восточное галицко-русское пограничье после его включения в состав Речи Посполитой рассматривался польскими правителями как средство полонизации. Местные городские советы (рады) стали ареной борьбы между поляками-католиками и православными русскими по религиозным вопросам, что в отдельных случаях приводило к созданию двух отдельных советов. Таким образом, по иронии судьбы, перенос германского права создал арену для длительной польско-русской культурной борьбы за пограничные земли.

В средневековый период взаимодействие немцев и поляков сочетало в себе элементы сотрудничества и дружбы с неприязнью и даже ненавистью, хотя и без насилия. Избежав разрушительного воздействия монголов, польские знатные помещики приветствовали масштабную миграцию немецких, фламандских и валлонских колонистов. Они помогли возродить сельское хозяйство и развить новые центры городской жизни, вызвав то, что один польский историк назвал "Прорывом XIII века".

К концу XIV века пограничные земли Польского королевства заключили личную унию с Литовским государством, образовав Речь Посполитую. Поляки сдерживали продвижение Тевтонского ордена (но не изгнали немецких рыцарей из Прибалтики). Они проникли глубоко в леса нынешней Белоруссии и продвинулись на юго-запад, в Понтийскую степь. Они подчинили себе православное население древнерусских княжеств в Галиции. В их состав вошло правобережье Днепра, включая Киев - "мать городов русских". Русские, жившие под властью монголов, считали эти территории утраченной частью своей вотчины. К концу XVI века польская шляхта и католическая церковь соперничали с мусульманскими османами на юге и православными русскими на северо-востоке за политическую и культурную гегемонию над всей Понтийской степью. В течение последующих 200 лет эти территории превратились в обширную зону раздробления, где шла многосторонняя борьба между поляками, русскими, крымскими татарами и казацкими братствами. Демаркационные линии проводились и перерисовывались, ключевые стратегические пункты завоевывались и терялись, колонизация, переселение и депортация все более смешанного населения продолжались вплоть до середины XX века.

В Венгрии еще до опустошительного монгольского нашествия немецкие крестьяне из Рейнской области (венгры называли их саксонцами) поселились в Трансильвании и на северной венгерской равнине. Немецкие шахтеры приезжали сюда, чтобы разрабатывать серебряные и медные рудники Трансильвании и Карпат. В Трансильвании они стали третьим народом, имевшим свою территорию и пользовавшимся гражданскими правами, которые они неоднократно отстаивали в последующие века. В начале XIII века немцы были поселены в королевских поместьях на севере и получили привилегии, чтобы помочь заново заселить землю после монгольского разорения. Южногерманские торговцы и предприниматели стали доминировать во внешней торговле и конкурировать с итальянцами и венграми. В течение нескольких столетий после этого в Буде и большинстве городов венгерской равнины "доминировали мощные немецкие элементы". Однако немцы не развили в Венгрии сильного сепаратистского, а тем более националистического движения. Не поощрял их к этому и граф Меттерних, несмотря на его беспокойство по поводу роста мадьярского национализма в постнаполеоновский период. Национализм любого рода вызывал у него отвращение. Тем не менее немцы в Будапеште пытались преодолеть разрыв между двумя культурами, представляя себя немецкоязычными венгерскими патриотами. Но в 1848 году дойчмадьярская идентичность была неприемлема в глазах венгерских революционеров. После подавления революции Вена ввела немецкий язык в качестве языка управления. Попытка сохранить имперский язык неуклонно сходила на нет перед лицом сильной венгерской оппозиции, хотя немецкий оставался вторым языком в столице вплоть до конца Второй мировой войны.

В Богемии, как и в Польше и Венгрии, немецкие колонисты начали переселяться в пограничные районы (Rand-Gebieten) Богемии в XII веке и все чаще в XIII веке. Первые контакты между чехами и немцами обещали слияние или, по крайней мере, симбиотические отношения. Но социально-экономическая напряженность переросла в культурную, а затем и в разрушительную вооруженную конфронтацию, когда гуситское реформаторское движение в церкви обратилось против немецкого духовенства и горожан. В XIX и начале XX века чешские и немецкие националистические историки встали на противоположные стороны в вопросе об ответственности и последствиях гуситских войн. Но тенденция историографии 1930-х годов рассматривать эти противоречия в националистических терминах сегодня кажется анахронизмом. Новая волна немецких иммигрантов в конце XII века заселила опустевшие деревни, и отношения с чехами постепенно улучшались по мере того, как немцы становились протестантами. Но в 1618 году разразился конкиста, когда чешская и немецкая протестантская олигархия отказалась признать избрание на престол абсолютистского и религиозно нетерпимого дидата Габсбургов. Их поражение и конфискация их поместий позволили императору Фердинанду выдать новые дворянские патенты и привлечь новых немецких колонистов из Австрии, Баварии и Швабии. Однако процесс интеграции новоприбывших с местным дворянством, сохранившим верность монархии, судя по всему, проходил мирно. В течение оставшейся части XVII века немецкоязычное население постепенно увеличивалось по всей периферийной части земель, определяя языковую границу на последующие 200 лет.

На западе Балкан и Дунайском пограничье немецкая колонизация была инструментом имперской пограничной политики Габсбургов, направленной на сдерживание экспансии османов. Военная граница (Militärgrenze) была впервые создана габсбургским эрцгерцогом Фердинандом I в 1521 году в качестве буфера против ислама. Постепенно она приобрела новые черты. Венское правительство поощряло колонизацию, установило карантин против распространения болезней и воздвигло экономический барьер для защиты торговли. Он воспользовался возможностями, открывшимися благодаря Великому сербскому переселению 1691 года, чтобы колонизировать Военную границу лояльными поселенцами. Она предоставила рашчанам, как тогда называли сербов в честь средневекового сербского королевства Рашка, широкие привилегии, освободила их от манориальных повинностей и, что самое важное, передала их под непосредственное управление Хофкаммера или местных австрийских военных властей. После Карловицкого договора 1699 года Вена расширила военную границу от Трехречья на восток до новых границ в Славонии и вдоль рек Тисса (Тиса) и Марош (Муреш). Солдаты, в основном сербы, которые служили там во время войны, получили свободные от налогов участки земли в качестве пограничных колонистов. Их двойная функция заключалась в защите границы от турок, с одной стороны, и от венгров, с другой. В начале XVIII века между австрийскими пограничниками, венгерской канцелярией и сербами возникли трения по вопросам юрисдикции и налогов. Австрийцы пытались разделить гражданские (платящие налоги) и военные (освобожденные от налогов) элементы среди сербов - подобно тому, как поляки и русские пытались регулировать и контролировать казаков - и с аналогичными результатами. Разочаровавшись, большое количество демобилизованных сербов ушло в Россию. Несколькими десятилетиями позже терменанты запорожского казачества схожим образом отреагировали на окончательное упразднение своей автономии, покинув