— Вот как?

— Иштар спасла тебя.

— Иштар?

— Я могу видеть судьбы и знала, что тебе ничего не грозит. Никакого предательства не было. Садись!

Он покорно сел на край ложа.

— Иштар покровительствует тебе.

— Сара спасла меня. Если бы не она…

— Сара? — усмехнулась финикиянка. — Тебя спасла сама Иштар, Эбана. И не приписывай смертным деяния богов! Неужели ты настолько слеп?

— Атла, Сара пришла спасти мою жизнь, рискуя своей. И она была рядом со мной в изгнании.

Она запротестовала:

— Не произноси таких слов, ибо богиня обидчива и строго наказывает неблагодарных!

— Мне трудно понять твою богиню, Атла. Мне трудно понять тебя! Ты говоришь, что желаешь быть со мной, но посылаешь меня на смерть. А Сара приходит и спасает меня.

— Неужели ты не понял, что любовь финикиянки стоит любви дочери гикса? Неужели в её объятиях ты смог забыть меня?

Эбана посмотрел в глаза красавицы. Сейчас он поверил, что она все еще любит его. Или он захотел себя в этом уверить. Ведь Атла была права, когда говорила отцу о власти жрицы Иштар над мужчинами. Эбана действительно в объятиях Сары часто думал про финикиянку. Но расстояние «лечит», как говорят служители бога Тота. Атла была далеко и стала воспоминанием. Миражом в пустыне. А Сара была рядом.

Но, то было раньше! Ныне все изменилось. Атла снова перед ним и полупрозрачные ткани едва скрывали формы жрицы богини любви и красоты.

— Я не смог тебя забыть! Я хотел тебя ненавидеть, но не смог!

— Сила моей любви велика по воле Иштар!

— Ты хочешь сказать, что…

— Я люблю тебя, Эбана. Я узнала твои шаги еще до твоего входа сюда. Я ждала тебя здесь.

— Могу ли я верить тебе?

— Ты помнишь те ночи, что мы были с тобой вместе?

— Мог ли я забыть?

— Неужели тогда я не любила тебя, Эбана? Да, потом я была с другими. Я стала возлюбленной принца Тети, ибо такой мой удел. Меня готовили в храме великой богини для этой миссии. Ты же пользуешься своим оружием в битвах. И я пользуюсь своим. И моя война еще не завершена, как и твоя.

— Ты хочешь сказать…

— Я буду продолжать свою борьбу, Эбана. И ты не сможешь мне помешать. Я стану женщиной большого человека, но не от того, что люблю его! Меня воспитали в храме не для моего счастья. Я должна влюблять в себя. Но ты тот, кого я хочу сама! Ведь никто не даст тебе того, что дала тебе я.

— Атла…

— Тише! Не произноси ненужных слов, Эбана. Ты ведь и сам понимаешь, что мы с тобой всего лишь песчинки в вихре времени! И я, и ты служим великой цели. И мы в это время не принадлежим себе.

— Значит, ты любишь меня?

— А ты мог в этом сомневаться? Я дала тебе мало доказательств?

— Но я стал вне закона и …

— Я не лишила тебя моей любви.

Она придвинулась к нему…

* * *

Храм Амона в Фивах.

Великий жрец Амона не покинул тайной молельни до возвращения третьего жреца. Он хотел все узнать сразу. В последнее время он все хуже толковал волю божества, и оракул Амона стал часто ошибаться, что приносило великому жрецу многие неприятности. Что делать, если он постарел? Силы покинули его тело, и память стала хуже. Он помнил то, что было в давние годы, но забывал вчерашние события.

Ити вошел в молельню и увидел там старика.

— Ты все еще здесь, господин? — удивился он.

— Фараон остался доволен? — спросил великий жрец.

— Да. Воля бога Амона совпала с его волей.

— Но меня пугают Потифер и другие. Что скажут они? Ведь царица-мать во всем слушает Потифера! Этот казнохранитель заметно усилился в последнее время.

— Мы хозяева в Фивах, господин! Ты великий жрец Амона здесь хозяин! И не тебе бояться Потифера!

— Ити, нам не следует слишком возвышаться над знатью священного города. Они всегда поддерживали наш храм!

— Но они мнят себя равными! Вот что опасно, мой господин! Нет выше Амона бога во всей стране Кемет!

— Это так, Ити! Кто же спорит с этим. Но фараон… фараон может не согласиться с нами в этом вопросе.

— Фараон станет думать также как мы, великий жрец.

— Так должно быть. Но на все воля Амона. А сейчас вернемся к нашим делам. Ты обещал найти тех, кто стоит за смертью фараона Камоса. Мне трудно верить в то, что даже в Фивах есть некто, кто могущественнее нас. Но если Камос мертв, то это так.

— Дочь Дагона, господин, принадлежит к жрицам Иштар. И она одна из тех, кто убил фараона Камоса.

— Я готов поверить, что она была орудием врага. Но Иштар богиня любви. И её храмы в Тире и Сидоне весьма далеки от Египта.

— Но она выжила в оазисе Сехмет, господин. А это значит, что «напиток тысячи грез» приготовила она. Она владеет тайными знаниями и потому не пострадала. И она не дала умереть Эбане, ибо он стал оружием в её руках.

— Но из оазиса выбралась еще и Сара, дочь гиксовского воеводы! Почему ты молчишь о ней, Ити?

— Она была в оазисе недолго, господин. Потому смогла выбраться оттуда. Яд не успел отравить её.

— А если она та, кто стоит за смертью Камоса? Если это Сара, а не Атла? Если она владеет древними тайнами? Ты не думал про это, Ити?

— Сара, слишком проста и слишком влюблена.

— Или желает казаться таковой, Ити. Атла не скрывает того, что она жрица, а вот кто такая Сара? Что знаем мы о ней?

— Она дочь Якубхера.

— Это понятно. Но возможно, что и она служит богам.

— Богам?

— Богам, — повторил великий жрец. — Но вот каким?

— Не думаю, что господин прав.

— Я не уверен в том, что сказал, Ити. Но это может оказать истиной. Все нужно предусмотреть…

* * *

Фивы. Город мертвых.

Эбана и Нектанеб.

Каждый город страны Кемет разделен священной рекой Нил на две части — год живых и город мертвых. На западной стороне было место, где покоились в пышных гробницах, князья, вельможи и жрецы. Там и получил убежище бывший офицер армии фараона Юга Эбана. Некрополь в Фивах уже велик, хотя в будущем ему предстояло стать воистину грандиозным сооружением.

Здесь в городе мертвых среди теней в старой гробнице князя Иниотефа собрались недовольные. Это бывшие воины полка Харати и пираты Нектанеба.

Сам Нектанеб, высокий крепкий мужчина с красивым лицом и черными волосами, в юбке