Хаджар вздрогнул.

Он стоял в центре моря цветков, на бутоне каждого из которых сидело вовсе не безобидное существо, а клыкастая, зубастая тварь. Размером с палец, они имели непропорционально большой рот, в который могло бы уместиться целое яблоко. Если бы, сперва, уцелело от острых, сверкающих клыков.

— Проклятье… — Хаджар резко поднялся, но ему хватило ума и сноровки не сдвинуться при этом ни на миллиметр. Он не хотел проверять что будет, если он заденет ногой хоть один из цветков.

— Большой ругается! — засмеялось существо, с которым Хаджар вел беседу. — Большой испугался!

Так же, как существа в цветках показали свои клыки, так же они и вернулись к прежним обликам безобидных, красивых созданий.

— Теперь ты знаешь чуть больше, чем раньше, Большой, — существо, держась за живот и хлопая крылышками, каталось со смеху в своем бутоне. Отсмеявшись и выпрямившись, оно вновь посмотрело в глаза Хаджару. А когда тот их отвел, со смешком добавило: — Задавай свой вопрос.

— Мне нужно найти того, кто подскажет, где мне отыскать то, что я ищу.

Существо вновь нахмурилось, а потом засмеялось.

— Ты научился задавать легкие вопросы, Большой. Это хорошо! Очень хорошо! — постучав пальцам по губам, существо взмахнуло крылышками и закружилось над бутоном. — Скажи мне, Большой, то что ты ищешь, оно большое и ли маленькое?

— С меня ростом.

— Значит большое… а важное или нет?

Хаджар задумался. Вопрос явно был с подвохом. Как, собственно, все в Мире Духов.

— Так же важно для меня, как и я сам.

Существо снова засмеялось. Ему вторило эхо такого же смеха, музыкой разливающегося по воздуху.

— В твоей голове опилки хрустят от мыслей, Большой!

— Опилки… — кружились вокруг другие существа. — Опилки…

— Я подскажу тебе второй раз, Большой. Третий — и плату спрошу, — существо подлетело к лицу Хаджару и опустилось тому на кончик носа. — Ты ищешь большое и важное, тебе помогут старцы. Отправляйся к бабушке, которая одним помощь, другим погибель. Только бабушка сможет тебе помочь — будь с ней вежлив и ласков, но не забывай про законы нашей страны.

— Бабушка? — переспросил Хаджар. — Постой, что за бабушка?

Цветы поспешно исчезали в траве, а та все поднималась и поднималась. Дотягиваясь сперва до коленей Хаджара, а потом и вовсе начала щекотать ему живот.

— Что за бабушка?! — закричал он, но ответом стала лишь тишина.

Хаджар начал отмахиваться от все растущей травы, но мистерии меча и энергия покинули его. Простой смертный против ожившей травы, которая резала ему руки, лицо, шею, ноги и все это сопровождал детский смех невидимых существ.

— Цветочек соберу, — вдруг расслышал не видящий ничего, кроме острой осоки, Хаджар. — Внучке подарю, в волосы вплету, слово прошепчу, внучка в лес пойдет…

— Прости нас бабушка!

А затем все стихло.

Хаджар, в изрезанной одежде, покрытый жгучими, глубокими царапинами, стоял на опушке простого хвойного леса.

Глава 921

Перед ним стояла избушка. Самая простая, но ладная и ухоженная. Было видно, что живут в ней круглый год. У крыльца сидел старый пес. Размахивая хвостом, он лениво отгонял снующих вокруг мошек.

Под скатом крыши покоилась пузатая бочка, заполненная дождевой водой. Качался на ветру черпак, повешенный к ней за гвоздь.

На заборе сидел толстый, пушистый, черный кот. Желтыми глазами он следил за хвостом пса и, видимо, воображал что это игравшаяся с ним добыча.

Но, несмотря на всю ладность избушки, забор был слегка покосившимся, крыльцо явно давно не знало ни морилки, ни смолы, да и пара ступеней прогнили настолько, что взбираться по ним — все равно что в лотерею играть.

Провалишься, сломаешь ногу или нет — бабка надвое сказала.

Кстати о бабках.

Подойдя по тропинке, вытоптанной в ржаном поле (куда подевался заливной луг с травой — кто знает), Хаджар оказался около калитки. Как и все вокруг, некогда она была могла восхищать посетителей резным убранством, но сейчас даже не закрывалась. Щеколда, как и смыкающая скоба, лежала на заборе.

Кто-то бы, может, и зашел внутрь без спроса. Но не Хаджар. В мире было не так много законов, которые он всегда соблюдал. И, один из таких — закон гостеприимства.

Чужой дом — чужая крепость. Войти в ней без приглашения, все равно что прийти к человеку с войной.

Хаджар поднял с земли отвалившийся колокольчик и позвонил в него.

После первого раза пес перестал размахивать хвостом и поднялся на лапы. Он низко, тихо зарычал, а испуганные мошки разлетелись кто куда.

После второго, кот, очнувшись от полудремы, зашипел и дыбом вскинул хвост.

Только после третьего звякнули старые, несмазанные дверные петли избушки и из горницы вышла крепко сбитая бабушка. Невысокого роста, полная в теле, но когда-то, очень давно, красивая. От былой красоты остались правильные черты лица, тугая, толстая коса седых волос, свисавшая через плечо до самых коленей.

Темные, почти черные глаза бабушки сияли теплотой, но в то же время — строгостью. Не напускной, а сопряженной с гордостью, которой обладает каждая женщина, которая видела жизнь.

Знающая себе цену, пережившая несколько сильных мужских обид и ставшая такой, что только обладающий крепкой волей и стержнем может найти с ней общий язык.

Она вытирала руки о простой передник, защищавший от муки крестьянское, свободное платье.

— Пошутили над тобой цветы, путник, — бабушка улыбнулась. Несмотря на возраст, зубы у неё были все на месте и имели белоснежный цвет. — Проходи, не стой за калиткой.

— Не помешаю? — спросил Хаджар. — Если я пришел не ко времени, бабушка, я могу и потом. Мне не к спеху.

Улыбка на лице хозяйки стала только шире.

— Врешь, а не краснеешь. Как не к спеху, если я вижу, что времени у тебя почти и нет. Проходи. Дела свои потом доделаю. Хоть лес и рядом, но, надеюсь, не сбегут. Проходи, не стой.

Хаджар благодарно кивнул и, положив колокольчик туда же, откуда и взял, коснулся калитки. Он толкнул её, но