Она крошила кости поднятых скелетов, корежила плоть тех, кто умер не так давно. Ломала доспехи, будто те были выкованы не из волшебных сплавов стали, а из простой, даже не обожжённой глины.

Но даже не это было главной мощью техники.

Деревянный молот, созданный из спрессованных щепок, вновь разлетелся ворохом коричневой древесины. Облаком древесных кинжалов он накрыл собой площадь, которую сложно было окинуть взглядом не поворачивая при этом головы. И все, что оказалось внутрь этого облако, оказалось стерто даже меньше, чем в пыль.

На мгновение, когда все стихло, солдаты выдохнули с облегчением. Вместо моря мертвецов они увидели перед собой пусть и пострадавшую, покрытую костяной пылью, изорванными доспехами и трещинами, но родную землю.

— Дора! — Эйнен, убрав щит, сорвался в рывке.

Он успел подхватить Дору еще до того, как та упала на землю. Девушка явно ослабла, так же островитянину пришлось самостоятельно класть ей в рот несколько пилюль.

Розовый цвет сменил бледность лица эльфийки, а кровь, струящаяся по щекам и губам, будто бы втянулась обратно в тело.

Марнил открыла глаза и, поблагодарив возлюбленного кивком, встала на ноги.

— Ты в порядке? — спросил Эйнен, все еще находящийся внутри Радужной Обезьяны.

— Теперь — да.

Рядом прозвучал шелест тряпичных одежд.

— Кажется, в нашем маленьком соревновании, малышь Том, — Карейн отряхнул клинок от слизи и гнили. — победил третий человек… ну или не совсем человек.

— Думаю…

— Думаю, — перебила Рекка. — что армия здесь стоит не даром, а у вас еще будет возможность померяться силами.

Геран указала одним из клинков на линию холмов, закрывавших горизонт. Оттуда, маршем, спускался очередной океан мертвецов.

Дора молча опустила забрало шлема и подняла молот.

— Пушки! — Карейн поднял в воздух кулак. — ЗАЛП!

Глава 920

— Большой! Большой! Ты опять к нам пришел!

Хаджар посмотрел себе под ноги. Только что он очнулся среди пусть и высокой но простой травы заливного луга, как оказался стоящим в центре луга, но уже совсем другого.

По небу, только что чистому и ясному, плыли кучевые. Они отбрасывали причудливые тени, уж слишком сильно похожие на очертания разнообразных волшебных, и не очень, зверей и птиц.

Трава, недавно высокая и дикая, теперь была низкой, ровной, кем-то очень заботливо подстриженной и разукрашенной в самые невероятные краски.

Правда стоило лишь приглядеться, как становилось понятно, что это вовсе не трава разноцветная, а такое множество растущих в ней цветов.

Музыка, легкая и тонкая, заструилась по воздуху. Послышались звенящие колокольчиками детские голоса. Ветер, дувший, казалось, со всех четырех сторон света, трепал волосы Хаджар и качал его простые свободные одежды.

Серый плащ, откуда-то взявшийся за спиной Хаджара, сливался с тенями от облаков.

Бутон, под ногами Хаджара распустился и на вершине цветка оказалась маленькая девушка. Круглое лицо, половину которого занимали черные, как смоль, миндалевидные глаза.

Позади трепыхались две пары крыльев, точь в точь похожих на те, что у бабочек.

— Прекрасный цветок, — Хаджар опустился на корточки и протянул к бутону палец. — рад снова тебя приветствовать.

— Привет, Большой! — миниатюрная девочка в цветочном платьице, по цвету повторяющим бутон, на котором она сидела, обхватила подушечку пальца Хаджара. Но тот почувствовал касание вовсе не чьей-то плоти, а легкую ласку нежного лепестка. — Тебя так долго не было, что я подумала, что ты заблудился в мире смертных! А там скучно!

— Скучно… — вторил её хор смеющихся девичьих голосов. — Очень скучно…

— А еще, — маленькое создание надуло щечки и скрестило ручки на груди. — они нас постоянно топчат, срывают и ломают.

— Смертные плохие… смертные плохие…

Цветы, прямо на глазах Хаджара, начали закрываться бутоны и буквально втягиваться внутрь земли, исчезая под покровом стремительно растущей ввысь травы.

— Постой, — Хаджар, используя все свои актерские навыки, состроил как можно более печально-потерянное лицо. — Мне опять нужна твоя помощь, прекрасный цветок?

Лепестки, которые уже почти сложились в бутон, дрогнули и слегка приоткрылись. Изнутри показалось личико маленького создания.

Блеснули на солнце маслянистые, черные глазища.

— А я действительно так красива, как ты говоришь?

Хаджар кивнул.

— Я прошел многие километры пыльных дорог, о прекрасный цветок. Но нигде и никогда не видел цветка, который был бы красивее тебя.

Создание нахмурилось. У него (или неё) не было бровей, так что это выглядело особенно странно.

— Ты врешь, — вдруг засмеялось оно. — ты видел создание, которое считаешь самым прекрасным! Ты врешь, Северный Ветер.

— Врешь… — разлеталось смеющееся, но стихающее эхо звенящих голосков. — Врешь… врешь…

— Создание? Какое еще созд…

— Но врешь сладко, — цветок перебил Хаджара. — слаще, чем мед, который пчелы делает из наших слов. Так что я помогу тебе еще раз, Северный Ветер. Но знай — трижды помогу и спрошу плату.

Эти, казалось бы, простые слова — “трижды помогу и спрошу плату” внезапно въелись Хаджару в те остатки души, что еще теплились в его теле. Это было сродни клятве на крови, только с той лишь разницей, что он её не приносил.

В Мире Духов, как говорил Степной Клык, нужно было внимательно следить за каждым своим словом и делом. Никогда не брать ничьих даров, до тех пор, пока не было трижды озвучены, что это безвозмездный подарок. И не просить услуг до тех пор, пока не будешь уверен, что сможешь их оплатить.

И это были лишь первых два и самых важных правила путешественника в Мире Духов.

— Задавай свой вопрос, большой, — продолжало смеяться существо. — только помни, что если…

— Вопрос будет слишком большой, то раздавит тебя, — закончил за цветок Хаджар.

— Именно так, — надулась миниатюрная… кто-бы-оно-ни-было. — вы, Большие, постоянно обижаете нас — тех кто меньше. То ногой наступите, то вопрос зададите, то сорвете в подарок. А самый важный подарок в руки взять нельзя!

Хаджар все это время смотрел в темные глаза создания. Они затягивали его внутрь. Бездонные на такие теплые колодцы, обещающие подарить тепло и уют. Окутать его заботливой, ненавязчивой