— Ненавижу вас! — выкрикнул пёс, бросился прочь, не позволив себя схватить за цепь, и Андрет тихонько захихикала, представив это в красках. Какой смешной! И совсем не привлекательный, хоть и Нолдо.

***

Алмарил вернулся в постель, посмотрел на Тинвен. Что-то в ней неуловимо изменилось. Запах? А впрочем, какая разница? Всё равно уезжать. Пусть хоть вообще больше не моется.

— Я решил, что поищу воинственный народ для своих целей, а не такой, как твой, — заявил таргелионский принц, резковато укладывая женщину на подушки и раздвигая ей ноги. — Может, ещё вернусь сюда, и тогда снова увидимся.

Тинвен позволила всё и даже подыграла. Было грустно осознавать, что гость, скорее всего, соврал насчёт мирианов, но с другой стороны, польза от общения с ним всё равно есть. Да и время провела интересно.

***

Проводив Алмарила взглядом, Финдарато отмахнулся:

— Не понимаю беспокойства Химринга насчёт дортонионских лесов. Наш договор с лордом Маэдросом нерушим, а Таргелион постепенно отказывается от наших ресурсов сам. Но этот посланник нас всех повеселил, правда?

— А что насчёт военных дел? — Боромир и правда приободрился, хоть и не выглядел абсолютно трезвым.

— А что тебе говорил сын? — спросил король. — Полагаю, он сказал всё, что считал нужным.

Мужчина сжал зубы, обернулся на Брегора, тот добродушно кивнул.

— В прекрасном волшебном лесу, — заулыбался Инголдо, указывая на недописанные книги в руках Андрет, — жили пушистые зверьки. Независимо от занятия, мохнатики любили меряться своими хвостами. Даже придумали идеал хвоста, к которому всем надо стремиться, только — вот беда! — таких правильных полосок, такого оттенка меха, такой формы хвостов никто никогда не видел. Однако все уверились, что такое бывает, и надо соответствовать. Чего только ни придумывали пушистики: краски, стрижки, щётки-гребешки, мех чужой себе прикладывали. Только представьте: одни зверьки себе пузико и спинку обстригали, чтобы хвосту пышности добавить, а другие могли соперника во сне налысо обрить! Появились пройдохи, которые приобретали чужой мех, но больше всех отличились зверьки, что стали подкупать соседей, требуя всем говорить, будто у них идеальные хвосты. Идёт такой зверёк с ощипанным огрызком сзади, а все вокруг, кому он мешки вкусностей подарил, хвалят: «Вот у кого идеальный хвост! Самый красивый!» Но однажды родился в том лесу необычный пушистик. Очень необычный...

Разумеется, Андрет не успевала записывать, а большинство взрослых гостей праздника давно потеряли интерес к сказке, и только свита Финдарато и человеческие дети продолжали слушать крайне внимательно, затаив дыхание.

— У него хвост был совсем лысый и очень длинный, а ещё — мускулистый. Таким хвостом можно было любого поколотить, как дубиной, или высечь, будто хлыстом. Как, думаете, отреагировали на такого конкурента любители покрасоваться дивным мехом?

Брегор поджал губы.

— Да что мы всё о делах? — снова невинно заулыбался король. — Давайте поздравим молодожёнов и посмотрим содержание моего сундука с подарками. Эдрахиль, я ведь прав?

Слуга и не только он были абсолютно согласны. Все знали — надо успеть раздать и спрятать ценности, пока никто до поросячьего визга не напился.

Прощай, бесплодная земля

Зелёный лес пугающе шумел кронами, гудел, будто предупреждая, что в этой земле рады далеко не любому гостю. Неуверен в честности намерений? Уходи прочь, или умрёшь!

Лес — щедрый благодетель, но в то же время — безжалостный убийца. Гость ты или жертва — выбор не всегда добровольный.

Смотря с высокого берега на мрачные деревья за тёмной рекой, Оэруиль задержала дыхание.

Страшно.

«Широка река, глубока река,

Не доплыть к тебе с того бережка.

Тучи низкие прячут лунный свет.

Полететь бы мне, да вот крыльев нет.

Во сыром бору злой огонь кипит,

Конь, черней, чем ночь, у огня стоит,

Бьёт копытом он, ищет седока.

Оттолкнул тот конь наши берега».

Некстати вспомнившаяся песня заставила внутренне сжаться, отчаянно пытаться прогнать нахлынувшие видения.

Огонь. Смертоносный и беспощадный. Огонь-палач, уже дважды направленный рукой таргелионской королевы.

«Тёмная вода далеко течёт,

Унесло весло, да разбило плот.

Были ласточки — стали вороны!

Рано встретились — поздно поняли.

Двери новые не сорвать с петель,

И одна беда стелит нам постель.

Широка река, эхо долгое,

Конь, черней, чем ночь, ходит около».

— Мама? — Морион подъехал на вороном скакуне, остановился у края обрыва. — Где переправа?

Оэруиль улыбнулась сыну. Мальчик ещё даже не юноша, но уже старается думать самостоятельно. Поправив шарф и взглянув на последние островки снега, ещё оставшиеся с зимы в тени берега, королева кивнула в сторону далёкой пристани.

— Почему бы папе не построить мост? — задал вполне понятный вопрос сын Морифинвэ Карнистира, и таргелинская правительница задумалась, как правильно ответить.

«Я бы сделал через Аскар не простой переход, и даже не разводной, как в крепости, — поделился как-то планами нолдоран, — это была бы ловушка, сбрасывающая всех переходящих реку одним лишь движением рычага. Но, увы, Лайквэнди против любых мостов».

«Не говорить же ребёнку, что с его папой боятся иметь дело соседи», — подумала Оэруиль, смотря в ставшие вдруг ярко-зелёными глаза сына и пытаясь прочитать его эмоции.

— Мы бы легко переправились, как через Хохотушку, — весело заявил Морион, назвав реку Гелион, как гномья торговка.

— Для этого мы и едем в Край Семи Рек, Таурхиль, — королева осторожно улыбнулась сквозь шарф: главное, не сказать лишнего, ведь мальчик может поделиться секретами с отцом. — Мы договоримся о дружбе между нашим королевством и Оссириандом, и тогда через Аскар обязательно построим мост. И не один. Самый красивый назовём в твою честь.

Морион поднял коня на дыбы, поскакал вдоль берега. Оэруиль обернулась на сопровождавшую свиту и охрану.

Все они были верными подданными нолдорана Карантира, который не позволил жене взять с собой ни одного собственного слугу или воина. Кто в итоге должен был охранять королеву и принца? Смертный сброд, гордо именуемый таргелионской стражей? Нолдор, в чьих глазах лишь жестокость и готовность уничтожить любого, не подчинившегося королю даже в мыслях?

С другой стороны, увидев это, в Оссирианде поймут, что владычице Оэруиль действительно нужна