Шрифт:
Закладка:
Странная тоска давила на сердце. Вопреки всему, хотелось снова увидеться с дерзким лордом, повести себя на этот раз правильно, услышать его ласковый голос и одобрительные речи, ощутить прикосновение рук. И сказать… сказать…
— Я люблю тебя.
Будет ли это правдой?
Чем темнее становилось, тем больнее ранила тоска. Вот бы отправить письмо сейчас! Зачем ждать так долго? А вдруг Гвиндор успеет жениться?
Стало совсем одиноко. Смотря сквозь окно на загорающиеся в почерневшем небе звёзды, Финдуилас ощутила то самое чувство, о котором поют в песнях, уверяя, что жизнь без любимого не имеет смысла. Как же тяжело будет ждать до весны!
***
Зайдя на представление, спонтанно разыгранное заскучавшими менестрелями, Гвиндор задумался. Фаэливрин и её странные родственники только-только уехали, значит, их можно догнать и извиниться перед принцессой за резкие слова.
Но с другой стороны, разве на правду обижаются?
Не замечая действия на сцене, лорд решил, что напишет письмо в Минас-Тирит, только отправит его ближе к зиме, чтобы не пришлось ехать на Тол-Сирион и лично просить прощения. План показался безупречным, радость, согревшая сердце, позволила, наконец, заметить, как музыкант исполнял песню, сочинённую одним из приближённых короля в Нарготронде, но звучавшую уже во всех владениях Финдарато Инголдо. Было в ней что-то особенное, словно крошечный рыболовный крючок таился внутри нежного пирожного. И если услышав первый раз, сможешь избежать западни, то на второй так не повезёт.
— Здравствуй, чужая милая, радость души моей.
Мне же не разлюбить тебя до Арды последних дней.
Болью вновь отзовётся осень нам дружбы той.
Знаю, о ней придётся нам пожалеть весной.
Прошлое не воротится…
«Финдуилас не выйдет замуж за другого! — испугался неожиданно для самого себя Гвиндор. — Я этого не допущу! Я… Я приеду и убью его! Украду мою Фаэливрин у любого, кто посмеет на неё посмотреть со страстью! Он об этом горько пожалеет! Клянусь!»
— Здравствуй, чужая милая, та, что была моей…
Здравствуй, чужая милая.
Здравствуй, чужая милая…
Примечание к части Цитата из песни А. Солодухи "Здравствуй, чужая милая"
Полка недописанных книг
Услышав приказ короля, Эрьярон округлил глаза, однако быстро справился с собой и подумал, что в общем-то следовало ожидать подобного.
— Видишь ли, мой верный разведчик, — вздохнул Финдарато, жестом намекая Эдрахилю, чтобы тот не забывал о двух главных обязанностях, — боюсь, никто во всей Арде не любит несчастных Младших Детей Эру столь трепетно и заботливо, как я. Как бы не обидели их на недружелюбной дориатской границе. Ты же знаешь, что и я, и мой драгоценный дядюшка Мудрый Финвэ следим за тем, чтобы у наших Фирьяр не случались неурожаи, чтобы скотина не болела, чтобы они сами не хворали. А будет ли об этом думать Владычица Мелиан? Эльвэ точно не станет, я даже не сомневаюсь. Понимаешь, что мы не можем вот так бросить на произвол злого Рока целый народ? Я не требую перепахать для них поля, удобрить землю и вылечить скотину. Я лишь хочу, чтобы ты посмотрел, как им живётся. И рассказал мне. Подробно.
Эрьярон понимал: на самом деле от него всё-таки требуется то, что не требуется, поэтому нет смысла ехать одному и тайно. Придётся взять подмогу, способную дать отпор дориатским пограничникам, умеющую и не гнушающуюся работать с удобрениями и больными животными, а главное — терпимыми к недружелюбно настроенным атани.
— Отправляйся в путь, мой верный Эрьярон, — прозвучал печальный вздох. — Увы, пока я не могу быть щедрым, как ранее, как ты привык, но знай — моя благодарность не заставит себя ждать слишком долго. Ступай.
Проводив взглядом разведчика и отхлебнув из бокала тончайшего хрусталя вино, король окинул взглядом пещеру-кабинет, остановил глаза на так и не дописанных книгах для Беора.
— Эдрахиль, выпей со мной, — в голосе короля прозвучала какая-то новая, незнакомая тоска.
Слуга сел за стол, налил вина, поднял бокал:
— С великой радостью!
— Конечно, Эдрахиль, я знаю. Сколько можно наслаждаться только ароматом изысканных напитков и наблюдать, как другие пьют, не взяв в рот ни капли? Скажи мне честно, мой верный помощник: ты хочешь ехать в Фиримар?
Не зная, что именно требуется: поддержать владыку, заявив, что соскучился по дивным дортонионским лесам и весёлым смертным, или утвердить в отсутствии необходимости отправляться в это далеко не самое приятное место, эльф промедлил с ответом, и Финдарато обречённо отмахнулся. Перстень на руке пугающе сверкнул зелёным и огненным.
— Прости, Эдрахиль, — сияющие глаза короля Инголдо снова остановились на недописанных книгах, — я должен был подумать о том, что мы с тобой давно не руководствуемся личными мотивами, когда что-то делаем. На нас ведь ответственность за огромное процветающее королевство! Давай выпьем.
В молчании опустошив бокалы, Эльдар посмотрели в никуда, думая о начале нового разговора.
— Когда умер мой друг Беор, — всё-таки нарушил царящую тишину Финдарато, — я понял, насколько чудовищно перестал успевать за временем. Я столько всего ему не сказал! Столько для него не сделал! И ведь не потому, что не старался или не стремился. Вовсе нет! Я мог сидеть месяцами, продумывая в книге каждое слово, чтобы оно было понятным даже людям! Но пока думал, все те, для кого я старался, умерли. Все, представляешь? Да, мы тоже погибали на войне, замерзали и тонули в Хэлкараксэ, я могу назвать сотни имён прекраснейших достойнейших аманэльдар, которые не дожили до твоего рождения, а ведь могли бы сказать нам очень многое! Но ты никогда их не услышишь. Страшно это. А ещё страшнее то, что, возможно, родятся поколения, которые никогда не увидит нас с тобой, не споют с нами, для них не прозвучат наши голоса. Интересно, думает ли об этом высокомерный Элендил? А рассудительный Эсуил? Или добрейший из живущих — твой отец Орикон? А может, старший брат Миньятолос? Или мой внук Инглор? А как насчёт видевших изначальную
