Услышав в первый раз это неприличное предложение, Клитемнестра побледнела, и ничего не сказала в ответ. Но Эгисф стал вновь и вновь заводить разговор о замужестве. Постепенно царица привыкла к этой мысли, и она уже не пугала ее так, как вначале.

— Как я могу выйти за тебя? — спросила она наконец, — ведь я уже замужем!

— Твою сестру подобная мысль не остановила! — напомнил Эгисф.

— Нашел с чем сравнивать! — усмехнулась Клитемнестра. — Елена бежала в знаменитую Трою, где ее ожидали почет и богатство, а что можешь обещать мне ты?

— Тебе совсем не нужно куда-либо бежать, — спокойно отвечал Эгисф. — Ты знаешь: я ни какой-нибудь безродный бродяга, и имею на этот город столько же прав, сколько твой муж! Стоит тебе захотеть, и мы будем царствовать здесь вместе!

— Что до меня, то я была бы этому рада! — согласилась Клитемнестра. — Но что скажет Агамемнон, когда вернется?

— Он ничего не скажет, потому что не успеет! — возразил Эгисф и опять посмотрел на царицу тем долгим, пронзающим сердце взглядом, который так поразил ее когда-то. Клитемнестра сразу поняла, что он имел в виду и затрепетала словно листок на ветру…

Нет, каково? Предлагать подобные вещи достопочтенной, уважаемой женщине! Это уже чересчур! Следует прогнать Эгисфа вон и никогда не иметь с ним никаких дел! — Так решила поначалу Клитемнестра. Однако, увы, дальше мыслей и благих пожеланий она не пошла. Ведь сын Фиеста нравился ей не в пример больше Агамемнона. Представить свою жизнь без него она уже не могла. «Я люблю Эгисфа и счастлива с ним, — призналась себе Клитемнестра. — Так отчего я должна сожалеть об Агамемноне, которого не люблю и который обязательно сделает меня несчастной?! Разве он больше думал обо мне, когда готовился принести в жертву нашу дочь?» Размышляя подобным образом, царица пришла к заключению, что Эгисф во всем прав, и что она будет совсем глупой, недалекой женщиной, если не примет его предложения.

Чтобы возвращение мужа не застало ее врасплох, дочь Тиндарея придумала следующую хитрость. Она написала Агамемнону письмо с просьбой зажечь костер на горе Ида, когда падет Троя, а сама договорилась, что по этому сигналу запылают другие костры на всем пути до Арголиды. Ближайший из сигнальных костров был разложен на вершине Арахна. На крыше дворца в Микенах постоянно дежурил наблюдатель. И вот однажды темной ночью он увидел сигнальный огонь, горевший на вершине Арахны, и тотчас побежал будить Клитемнестру. Царица велела принести благодарственные жертвы, хотя на самом деле желала лишь одного: чтобы осада Трои никогда не кончалась. Теперь следовало ждать скорого прибытия мужа! Главным морским портом микенцев была тогда Навплия. Эгисф поставил одного из своих людей на сторожевой башне у моря, пообещав ему много золота, если тот первым сообщит о появлении Агамемнона.

Слуге не пришлось долго ждать обещанной награды. Прошло немного времени, и вдали показались возвращавшиеся из похода корабли. На берегу стал собираться народ, и когда показался Агамемнон, толпа приветствовала его радостными криками. Царь бросился на землю, стал целовать ее и плакал от счастья. Бедняга, он не знал какую встречу приготовила ему жена! Вслед затем Атрид вместе с Кассандрой взошел на колесницу и, сопровождаемый небольшим отрядом всадников, поскакал в столицу. Но хотя Агамемнон то и дело погонял резвых коней, раб Эгисфа примчался в Микены раньше. Узнав о приближении соперника, сын Фиеста приказал готовить большой пир, а сам прошел в покои царицы и сказал ей:

— Приоденься получше и иди встречать супруга. Он будет здесь с минуты на минуту. С ним вместе прекрасная дочь Приама Кассандра!

Слова Эгисфа зажгли в сердце Клитемнестры пламя ревности и придали ей твердости. Теперь она знала точно: Агамемнон должен умереть!

— Я готова! — воскликнула дочь Тиндарея, — приготовься и ты!

— За мною дело не станет! — пообещал Эгисф. Все последние дни он держал во дворце двадцать отборных воинов и теперь спрятался с ними в комнате прислуги. Западня Агамемнону была готова, оставалось только захлопнуть ее.

Сын Атрея не подозревал о нависшей над ним угрозе. Стремительно промчавшись по улицам города, царь подъехал к дворцу, и хотел уже вбежать в него, как вдруг Кассандра вцепилась ему в руку.

— Кровь! Смерть! — твердила она и умоляла Агамемнона поскорее уехать прочь.

— Да что с тобой, полоумная, — со смехом отвечал Атрид. — Война окончилась. Кровь и смерть — в прошлом!

В дверях между тем показалась Клитемнестра, и он был немного смущен тем положением, в котором она его застала. Вырвавшись из объятий рабыни и взбежав по ступеням вверх, Агамемнон обнял жену. Она приветствовала его поцелуями, горячими слезами и такими искренними проявлениями радости, что любой человек, не посвященный в тайну ее отношений с Эгисфом, мог принять Клитемнестру за нежную и любящую супругу. На самом деле сердце царицы клокотало от ярости — она сразу заметила насколько Кассандра моложе и красивее ее, и потому возненавидела ее лютой ненавистью.

Когда все положенные при встрече слова были сказаны, Клитемнестра проводила мужа в баню, полы которой были устланы пушистыми коврами. Слуги уже грели в котле воду для омовения, а в бассейне плавали лепестки роз. «Смой с себя дорожную пыль, — сказала дочь Тиндарея, — а потом насладимся пиром». Агамемнон с радостью согласился. Рабыни сняли с него одежды, усадили в ванну, тщательно вымыли и умастили благовониями его тело. Клитемнестра сама обтерла его большим полотенцем, а когда царь, освеженный купанием, приготовился встать, подала ему сложенную рубашку. Агамемнон накинул ее на себя, но тут оказалось, что рубашка не имела рукавов и ворота. Отыскивая отверстия, куда можно сунуть руки и голову, сын Атрея запутался в ней как в сети.

— Что такое? — с усмешкой сказал он. — Я разучился одеваться? Какой странный покрой.

— Это специально придумано, чтоб усмирять тех, кто слишком ретив от природы, — сказал Эгисф.

Бесшумно ступая по коврам, он незаметно вошел в баню и остановился перед Агамемноном.

— Кто здесь? — удивился царь. Он ведь ничего не видел.

— Твой престолонаследник! — воскликнул сын Фиеста и вонзил ему в живот свой меч.

— А также его жена! — крикнул Клитемнестра.

Выхватив заранее припрятанную секиру, она ударила ей Агамемнона по плечу. Несчастный со стоном рухнул на пол. Эгисф, наклонившись, с размаху всадил свое оружие прямо ему в сердце. Тем временем его люди дождались, когда приехавшие с царем воины освободятся от оружия, внезапно набросились на них с обнаженными мечами и перебили всех до последнего человека. Пиршественная зала была вся залита кровью и