Так печально завершилась жизнь Агамемнона. Пройдя на войне через бесчисленные опасности, он вернулся домой только затем, чтобы умереть. Новым царем в Микенах стал Эгисф, а Клитемнестра тотчас вышла за него замуж.

2. Месть Ореста

Теперь пора рассказать о сыне Клитемнестры Оресте. Он ведь был совсем маленьким мальчиком, когда случилось несчастье с его отцом. В ту пору всем стало не до него, вот Ореста и отправили к сестре Агамемнона Астиохее. Она была замужем за царем Фокиды Строфием и жила в Крисе — славном городе, располагавшемся на самом берегу моря, неподалеку от священных Дельф. Оресту он сразу понравился! Царское семейство приняло его очень радушно. При встрече Астиохея расцеловала племянника в обе щеки, прижала к груди, а потом позвала маленького мальчика, который был младше Ореста года на два и ниже его на целую голову. «Ну вот, шалун, — сказала она. — Теперь у тебя есть товарищ! Играйте вместе и не ссорьтесь». Оказалось, что это ее сын Пилад. Вскоре двоюродные братья сделались неразлучными друзьями. Целыми днями они носились по дворцовым залам или устраивали в саду потешные сражения, изображая битвы троянцев и греков. Когда царевичи немного подросли, их стали одних отпускать за город. У Пилада была своя маленькая лодка и он часто плавал с Орестом по заливу. Ну и красота была кругом! На закате горы окрашивались в темно-голубой цвет; с моря было видно много горных цепей, выглядывавших одна из-за другой. Виден был вдали и Парнас с его снегами, ярко блиставшими на солнце. Но чаще друзья проводили время в горах, на охоте, преследуя пугливую лань или клыкастого кабана. Да, хорошее было время! Жаль, что длилось оно недолго…

Однажды, когда Орест и Пилад были уже крепкими, прекрасными юношами, они задержались на охоте, и ночь застала их в густом лесу. Царевичи наломали ветвей олеандра, развели костер и зажарили на вертелах немного мяса косули. Отужинав, они расстелили плащи и готовились лечь спать, как вдруг перед ними явился неведомо откуда взявшийся человек. Друзья вскрикнули от неожиданности. Незнакомец выглядел так, словно побывал в хорошей переделке. На животе и на груди у него зияли ужасные раны, одежда пропиталась кровью, а правое плечо было разрублено топором. Но самое ужасное заключалось даже не в этом, а в том, что он не отбрасывал за собой тени и, ступая по траве, не мог поколебать ни одной былинки. То был бестелесный дух, поднявшийся из преисподней, а всем известно, что встреча с подобным гостем не сулит ничего хорошего.

— Кто ты, незнающая покоя душа? — воскликнул Орест. — И что ты ищешь среди живых?

Незнакомец тяжело вздохнул, устремил на царевича свой взгляд и промолвил:

— Я несчастный Агамемнон, злодейски умерщвленный своей женой Клитемнестрой и по сей день не отомщенный.

— Не может быть! — прошептал потрясенный Орест.

— Скоро минет восемь лет с той поры, как я и мои спутники попали в западню, расставленную твоей матерью и ее теперешним мужем Эгисфом, — с тоской проговорил покойный. — Но по сей день никто не подумал покарать преступников. Неужели и ты, сынок, оставишь их злодеяние без возмездия? Кровь застыла в жилах юноши. Он не мог произнести ни слова и в безмолвии смотрел на Агамемнона.

— Любой человек, — продолжал тот, — зарыдал бы от горя, увидев, как мы лежали на дымящемся кровью полу, зарезанные словно быки при яслях! Одни только потомки Тиндарея взирают на все равнодушно: жена отдает мужа в руки убийцы, а сын даже не помышляет о возмездии!

Бросив этот горькой упрек, тень царя со стоном ушла под землю и скрылась из глаз…

Вот какой необычный разговор случился в горах на охоте. Такой не выкинешь из головы и не забудешь на другой день! Орест долго размышлял над словами отца. «Я должен отправиться в Дельфы и вопросить совета у бога, — решил он наконец. — Пусть Аполлон скажет мне, что делать». Благо Дельфы находились неподалеку, и путь туда не занял много времени. Добравшись до храма, царевич сказал пифии:

— Мой отец стал жертвой коварных козней моей матери. Его дух взывает к отмщению, но я страшусь следовать его призыву, ведь всякого, кто подымет руку на свою мать, ожидает жестокое возмездие!

— И все-таки тебе придется стать мстителем, — сказала пифия. — Твой долг перед отцом выше и священнее, чем долг перед матерью. Ты не можешь пренебречь им!

Несчастный царевич возвратился в Крису и поведал Пиладу о полученном оракуле.

— Мне предстоит страшное дело! — с тяжелым вздохом сказал он. — Бог повелел мне убить мою мать и отчима! А потом я должен буду сполна испытать горькую судьбу отщепенца, какая выпадает на долю каждого матереубийцы!

— Я поеду с тобой! — воскликнул Пилад. — Я твой друг, и не могу бросить тебя в беде!

Так они и поступили. Никому ничего не сказав, царевичи добрались на купеческом корабле до Коринфа, а оттуда на колеснице отправились в Микены. Со дня отъезда Ореста минуло уже восемь лет, он совершенно изменился и потому мог не бояться, что его узнают. Ранним утром, когда на улицах города еще никого не было, он пришел на могилу Агамемнона и был глубоко потрясен ее бедным, невзрачным видом. Никакого памятника, только маленький холмик в углу кладбища и камень в головах! «Вот где ты нашел свой последний покой, отец, — скорбно сказал Орест. — Ты был величайшим государем и владыкой царей, повелевал десятками тысяч воинов, перед тобой трепетали все города Азии. О твоих подвигах должны были рассказывать из поколения в поколение, но вот минуло всего несколько лет, и все забыто! Негодный паяц зарезал тебя среди бела дня в твоем собственном доме, твоя жена повелела выбросить изувеченное тело на улицу, и никто не возмутился. Тебя зарыли ночью, как последнего нищего, без жертвенных возлияний, без миртовых венков, и никто не оплакал тебя. О, человеческая подлость!» Со слезами Орест совершил возлияние, а потом срезал прядь волос и возложил ее на могилу. «Все изменится, отец! — пообещал он. — Я накажу убийц, овладею престолом и тогда ты получишь достойную себя гробницу!»

Вдруг вдали послышались шаги. Царевич спрятался за стоявший неподалеку памятник и увидел трех девушек, которые направлялись к могиле Агамемнона. Одна из них совершила возлияние, а затем стала молиться. «Всесильные боги, карающие недостойных и воздающие каждому по делам его, — говорила она. — Не попускайте гнусным убийцам Эгисфу и Клитемнестре. Пусть их зло возвратится