и, словно метая диск, бросает его в горгулью, которого несколько секунд назад саданул ногой в живот. Бедняга только что встал на ноги, но теперь падает снова, поскольку на него налетает самая крупная из тех горгулий, которые находятся на поле.

– Что ты имеешь в виду? – спрашивает Честейн, кружа вокруг схватки. Он с интересом следит за каждым движением Хадсона, и мне становится не по себе, когда я вспоминаю слова Флинта. Действительно ли Честейн пытается узнать, как можно разбить армию Сайруса, или же он выискивает слабые места моей пары?

Я не знаю ответа на этот вопрос. Весь смысл победы в Испытаниях заключается в избавлении Армии горгулий от яда – чтобы они могли помочь нам одержать верх над Сайрусом и использовать Корону. Я всегда полагала, что Армия захочет покарать вампира, который отравил их и запер здесь на целую тысячу лет. Но что, если я ошибаюсь? Что, если они хотят только одного – освободиться и наконец начать жить снова, жить по-настоящему?

Быть может, Честейн мечтает найти свою пару и поселиться в какой-нибудь маленькой ирландской деревушке. Я пытаюсь представить себе этого грозного военачальника в заботах о собственном огороде и о том, чтобы в доме не протекала крыша.

– Перестань опускать плечо, Томас! – рявкает Честейн, когда Хадсон отшвыривает еще одну горгулью, и воин отлетает на другой конец ринга, приземлившись с глухим стуком.

Я качаю головой. Честейн был рожден, чтобы вести за собой людей. И, судя по тому, как он стискивает зубы всякий раз, когда Хадсон отражает очередную атаку, ему невыносимо наблюдать, как кто-то из его армии страдает. Так что он, разумеется, захочет лишить Сайруса возможности снова навредить им.

– Вы не сможете ни догнать вампиров, ни превзойти нас в атаке. Наши рефлексы слишком быстры. Так что для вас наилучший вариант – это измотать армию Сайруса. – Словно затем, чтобы подтвердить свои слова, он уворачивается от атаки сзади, затем стремительно разворачивается и один за другим наносит три удара воину-горгулье, который только-только начал занимать позицию.

– И как мы, по-твоему, сможем это сделать? – спрашивает Честейн.

– Вам надо заставить нас постоянно переноситься. Наша способность к переносам небезгранична – они съедают массу энергии и утомляют нас. У вас есть крылья, вот и используйте их. Заставьте вампиров Сайруса переноситься вслед за вами, заставьте их прыгать в попытках вас поймать. В конце концов вы истощите их силы, и тогда вам надо будет нанести удар.

Он разворачивается со сверхъестественной быстротой и одним могучим ударом впечатывает троих горгулий в землю.

Теперь схватка идет всерьез, восемь горгулий нападают на Хадсона, и это скоординированная атака. Он ухитряется выбраться из-под них и мчится прочь. Они гонятся за ним – как по земле, так и по воздуху, – но, когда кажется, что они загнали его в угол, в гущу схватки бросается Джексон.

Он пользуется своим телекинезом, паря в нескольких футах над землей и одного за другим бросая летящих воинов-горгулий в сторону Хадсона, который хватает их и швыряет на землю.

Я знаю, что это моя армия, и мне следовало бы возмутиться, но, по правде сказать, моя пара и его брат устроили слишком хорошее шоу. Для двух парней, которые раньше большую часть времени грызлись между собой, они отлично работают в команде.

Я смотрю на Изадору, которая сидит, подавшись вперед и уперев локти в колени, и наблюдает за схваткой с таким интересом, какого я прежде у нее не видела. Она даже морщится, когда одному из воинов-горгулий удается нанести Джексону удачный удар.

– Знаешь, тебе вовсе не обязательно оставаться на другой стороне. – Произнося эти слова, я гадаю, не совершаю ли ошибку. Но подо льдом и насмешкой в ее глазах таится нечто такое, что заставляет меня думать, что на самом деле она, возможно, здорово похожа на Хадсона.

– Я не понимаю, о чем ты. – Лед вернулся в двойном объеме.

– Я просто говорю, что можно жить иначе, не находясь под властью Сайруса, что есть и другой путь. Хадсон нашел его, и ты тоже можешь найти.

– Ты такая ушлая, да? – язвительно отвечает она.

– Я просто говорю…

– Я знаю, о чем ты говоришь, – огрызается она. – Да кто ты такая, чтобы думать, что знаешь, чего я хочу?

– Этого я не знаю, – отвечаю я. – Но я знаю, что лучше, когда у тебя есть кто-то, кто поддерживает тебя, чем когда ты одна.

Изадора не отвечает, но на секунду – всего на секунду – у нее делается уязвимый вид.

И я решаю воспользоваться своим преимуществом, несмотря на то, что это может кончиться провалом.

– У тебя есть два замечательных брата. Характер у них тот еще, это я первая тебе подтвержу, но они оба по-настоящему хорошие ребята, готовые на все ради тех, кого любят.

– Ты хочешь сказать – ради тебя? – рычит она, и всякий намек на уязвимость исчезает, уступив место высокомерию.

– Да, ради меня. Само собой. Но также ради Мэйси, Мекая, Флинта, Иден и других. Если они приняли тебя в свой круг, то это навсегда. – Я замолкаю и гляжу на темные тучи, все еще плывущие по небу и застилающие солнце. Интересно, думаю я, это предвестие того, что случится что-то дурное, или же, наоборот, можно надеяться на то, что всю боль смоет дождь? В любом случае, что-то должно измениться. Я опять поворачиваюсь к Изадоре. – Ты их родня, их сестра. Если ты захочешь, они будут любить тебя и защищать.

Изадора прикусывает нижнюю губу и переводит взгляд на ринг, где Джексон и Хадсон только что полностью сломили сопротивление горгулий. Они стоят в центре круга, подбоченившись и улыбаясь друг другу, а восемь горгулий, стоная, лежат на земле.

От этого зрелища мое сердце немного тает, но на Изадору оно, похоже, действует противоположным образом, поскольку она отворачивается и картинно закатывает глаза.

– Может, для тебя это прекраснодушие и неплохо, но, если я чему-то научилась у Сайруса, так это тому, что ничего бесплатного не бывает. И скажем прямо, я предпочитаю придерживаться собственного графика платежей.

Глава 87. Сначала метай нож, а потом думай

Я ожидаю, что сейчас она уйдет, но вместо этого она останавливается на другой стороне круга и смотрит, как Хадсону и Джексону бросают вызов другие воины Армии горгулий. На сей раз их десять, и судя по знакам отличия на туниках, это члены какой-то элитной гвардии. И, похоже, они хотят порвать своих противников на части.

У меня обрывается сердце, и я немного