из Стройбанка (для Долгих), Агропромбанк (для Мураховского и Никонова), Жилсоцбанк (для Лигачева), Сбербанк (для Слюнькова), — которые, подчиняясь непосредственно правительству (а не только Госбанку, как ранее), должны были вести все дела предприятия — от первоначальных инвестиций в строительство и закупку оборудования до текущей операционной деятельности[1288].

Даже для инициаторов идеи создания спецбанков решительность, с которой начало действовать в этом вопросе Политбюро, показалась несколько избыточной. Первый зампред Госбанка Александр Обозинцев, поддержавший спецбанки и ставший председателем одного из них — Агропромбанка (которому досталось 60 % региональных отделений Госбанка), позже в интервью рассказывал:

На одном из заседаний Политбюро вопрос решили в пользу специализированных банков. Один штрих к тому, что в ЦК слабо представляли себе, как все будет развиваться. Идя на поводу у тех, кто в аппарате партии курировал социальные вопросы, на этом же заседании Политбюро было, к примеру, экспромтом решено помимо Агропромбанка и Промстройбанка создать еще Жилсоцбанк[1289]. Это показывает, что в реформе было много сырого[1290].

За Госбанком СССР и его отделениями оставались торговля и бытовое обслуживание населения, обеспечивавшие оборот наличности. Он терял основную часть своего капитала, кадров и региональной сети, оставляя за собой в основном функции эмиссии денег. Номинально он координировал деятельность спецбанков, однако на практике имел на них мало влияния. Его руководители, терявшие рычаги административных полномочий и капитал банка (разделенный между всеми банками после принятия 6 октября 1987 года постановления Совета министров СССР «О перестройке деятельности и организационной структуре банков СССР»), были, разумеется, этим недовольны[1291].

Создание специализированных банков (дополнивших деятельность Госбанка, Стройбанка и Внешторгбанка) разбило аккумулированные прежде в Госбанке СССР финансовые ресурсы. Хотя, по мнению Виктора Геращенко (главы Госбанка СССР с 1989 года), это было необходимо для придания большей гибкости банковской системе в условиях масштабных изменений в экономике[1292], для них, разумеется, не хватало подготовленных специалистов (ведь каждый новый банк начинал с создания правления), которых стали замещать неподготовленные кадры[1293]. В целом это упростило вывод финансовых средств из банковской системы в руки директоров, что в условиях нарастающей инфляции привело и к сокращению реального капитала банков, и к задержкам с возвратом сумм, и к прямым хищениям, а также к проблемам с выплатой зарплат, потому что Госбанк, аккумулировавший ранее наличность и хранящий ее резервы, в значительной степени потерял подобные функции. Промстройбанк Михаила Зотова (который был постоянным консультантом Николая Рыжкова в этот период) при этом тут же начал создавать коммерческие банки, еще более запутывая ситуацию с расчетами[1294].

Борис Гостев, как министр финансов этого времени, описывает сложившуюся ситуацию так:

Спецбанки создавались в спешке, что привело к тяжелым последствиям для расчетов в народном хозяйстве. В отделениях банков начали накапливаться горы неоплаченных счетов, налаженная система межфилиальных оборотов (МФО) оказалась разрушенной. Чуть ли не в каждом районе или городе начали действовать по четыре отделения различных спецбанков, кому и где обслуживаться — никто толком не знал. Расчеты в народном хозяйстве остановились! В этот период на Житной улице, где находился расчетный центр Госбанка, мешками с непроведенными платежными поручениями были завалены не только помещения, но и прилегающий двор! Никто не имел понятия, что делать![1295]

Руководители специализированных банков сами в основном еще не понимали своих возможностей и не были обучены ведению дела на коммерческой основе, а посвящали много времени конфликтам между собой[1296].

Руководство Госбанка смогло с трудом сохранить на некоторое время только контроль над стратегическими финансовыми резервами госсредств на своих счетах и над обслуживанием оборонных отраслей, Минобороны и правоохранительных ведомств. Однако Промстройбанк со временем съел и эти функции[1297].

В то же время руководство Минфина и Госбанка СССР готовы были содействовать становлению коммерческих банков. Их создание стало возможно в рамках закона «О кооперации в СССР», принятого 26 мая 1988 года. Письмом от 17 августа 1988 года за подписью председателя правления Госбанка СССР Николая Гаретовского и министра финансов СССР Бориса Гостева в регионы было разослано указание «Об организации новых банков на территории СССР». Фактически разрешение на открытие коммерческих, кооперативных или других банков давала их регистрация правлением Госбанка СССР по согласованию с Минфином СССР[1298]. То есть два бывших руководителя Отдела плановых и финансовых органов ЦК КПСС (пользуясь консультациями третьего, Сергея Егорова, бывшего заведующего сектором банков Отдела, занимавшего в 1987–1989 годах пост советника Гаретовского) начали создавать коммерческую банковскую систему. Егоров, по его воспоминаниям, сумел пролоббировать либеральный закон о коммерческих банках через правительство Николая Рыжкова, который до этого видел их прежде всего филиалами Госбанка[1299].

Еще до банковской реформы началась либерализация в сфере внешней торговли и валютного регулирования. Ранее она жестко ограничивалась монополией Минфина, Госбанка, Внешторгбанка, Министерства внешней торговли и Государственного комитета по внешнеэкономическим связям, которые действовали под общим присмотром Валютного комитета при Совете министров СССР.

С 1 января 1987 г. право проводить внешнеторговые операции было дано 20 министерствам и 70 крупным предприятиям[1300].

В январе 1988 года на базе МВТ и ГКЭС было создано Министерство внешнеэкономических связей СССР, которое занялось регистрацией предприятий и кооперативов, желающих осуществлять внешнеторговую деятельность. Со 2 декабря 1989 года юридические лица, участвующие в экономической деятельности, могли заводить собственные валютные счета[1301]. После проведения 3 ноября 1989 года ВЭБом первого валютного аукциона в течение следующих месяцев последовала стремительная либерализация процесса торговли валютой и внешнеэкономической деятельности.

Нерыночное мышление экономического истеблишмента

Одной из причин сложившейся тяжелой ситуации, помимо волюнтаризма Горбачева и Лигачева и лоббизма Рыжкова, стало полное отсутствие у советских экономических чиновников, а особенно у выходцев из «производственников» и большинства теоретически подготовленных «плановиков» и «политэкономистов» знаний о том, как реально функционирует рыночная экономика.

Кушлин в интервью по этому поводу рассказывал так:

Было, грубо говоря, два лагеря: лагерь рыночников и антирыночников.

— А вы себя к какому-то из них причисляли?

— Я пришел в то время, когда это было не так актуально. Уже ясно было, что против рынка не надо бороться вообще, это глупо — против него бороться и сражаться, ломать копья. Не было такого. Но, разумеется, больше довлело плановое во мне: сам опыт жизни больше. Потому что мы рынок плохо знали, как рынок действует, как саморегуляторы. Просто опыта такого не ощущали. Это все было, но на уровне макроэкономических процессов мы не могли себе понять. Конечно, у нас было некоторое предубеждение[1302].