городе и такое… слов у меня нет!

— Какая же вы доверчивая, чистая и мягкосердечная, госпожа Нэя, — почти умилилась Лата и добавила, — Подчерстветь бы вам не мешало.

Таким образом, Ноли стала по совместительству и человекообразной служебной собакой для Латы лично. Да и Эля поначалу настаивала, что активная труженица на все руки Ноли точно нам пригодится. Она столько лет жила, можно сказать, семейной жизнью рядом с образованным дельцом и финансистом, что не могла ни усвоить хотя бы азы сложнейшей финансовой практики.

— Мне нет необходимости заниматься в моей «Мечте» выплавкой металла, — заметила я, — Металлурги мне точно не нужны.

— Но ты можешь использовать её на любой подсобной работе, — упрашивала Эля, — Я лишь бы кого тебе не посоветую, да и Лата…

— Кто такая Лата? Какое отношение она имеет к моему предприятию? Она может лишь выполнять возложенные на неё Администрацией и строго ограниченные функции. Для меня она никто!

Оказываемое давление вызывало протест и желание избавиться от якобы бесценной сотрудницы. Тогда Ноли сама пришла ко мне и расплакалась, умоляя не выталкивать её буквально на поля погребений. Она говорила с таким отчаянием, будто, действительно, за стенами «Лучшего города континента» расположены сплошные поля погребений, и жизни там нет. Это была всего лишь игра-экспромт бывшей актрисы, и явно где-то находились её тайнички в столичных пределах. Не настолько уж и простодушной, уж тем более слабодушной, она являлась. Живя некогда с таким «метало-монстром», она и сама обладала железными зубами. Несмотря на неприязнь, я не умела быть жестокой.

Но нагружать Ноли оказалось непростым делом, — она ускользала от любой нагрузки столь ловко, взваливая её на тех, кто рядом, в том числе и на Элю, что оставалось лишь удивляться такому её навыку. Даже меня она не всегда слушалась.

Ноли продолжала свешиваться из открытого окна в жажде уловить, о чём именно наша перебранка с Элей, — так ей показалось.

— Не слишком ли ты распустилась, орёшь по ночам и ставишь себя вровень с госпожой? — спросила Ноли. — Не слишком ли много воли вы ей дали, госпожа Нэя? Госпожа Лата так и говорит, что у нас разболтанная трудовая дисциплина. Не пора ли нам обзавестись плёткой, как у хупов, чтобы приводить иных бездельниц к порядку? А вы думаете, госпожа, что все спят на своих местах? Не так! Пройдитесь по комнатам, там половина постелей пуста! — она решила таким вот способом поддержать меня, а вовсе не поучала. Такого она и в голове не держала. Я строго приказала ей исчезнуть с глаз долой. Она сгинула, проявив послушание, надеясь на мою милость с назначением её на должность, но окно не закрыла. Я была уверена, что она так и стоит сбоку от окна, продолжая подслушивать.

— Следит за порядком, — прокомментировала Эля. — Как думаешь, не построить ли ей будку у наших ворот? Отменная чуткость ко всякому ночному шороху… — тут Эля замялась, не желая выдать то, что и без того не являлось для меня тайной. Эля зачастую возвращалась в «Мечту» уже ранним утром, крадучись и без обуви пробираясь в свой закуток. Но я знала, что некоторые из девушек возвращаются ещё позже! Ловко и незаметно пробираясь на свои рабочие места, они делали вид, что никуда не отлучались ночью.

— Будет охранительницей наших снов. Боится, как бы Лата не разгромила нашу «Мечту» за повальную распущенность персонала. Бывшие потаскухи, как я заметила, самые рьяные борцы за чистоту нравов, как выпадают в возрастную уценку. Что наводит на размышления по поводу прошлого и самой Латы-Хонг. Кто она, собственно? Как сама-то сюда попала, да ещё на такую должность в Администрации города…

— Ты стала слишком распущенной, — строго сказала я Эле. — И на язык, и в смысле ублажения чрева, и того самого, что ниже по своей локализации.

— Да, — согласилась она. — Не приложи я к тому невероятных усилий, никто меня ублажать не станет. А ты-то как выживаешь без всякого нашего женского ублажения? Одно это, всегда такое краткосрочное счастье нам и доступно, да и за его вкушение нас почему-то вечно осуждают. Кому-то очень хочется, чтобы не только в муках мы рожали своих детей, но и зачинали их без всякой радости. А дети, доложу я тебе, тоже такая тягота для души и обременение телесное. Ведь будь я одна, сколько сил бы я сэкономила, а так на износ живу! И ведь вырастут они, а слова доброго от них не дождёшься…

— Много ты сама добрых слов о своей матери говоришь? — перебила я. — Только и перечисляешь, что она тебе не додала, да что не так сделала.

— Так и есть. Я и говорю, жизнь женщины всегда насильственное принуждение её к жертвенности и со стороны природы, и со стороны мужчин, и со стороны детей тоже. А благодарности нет ниоткуда. Если сама себя не порадуешь, конечно… Пошла бы, развлеклась с таким-то пригожим мужчиной, с таким-то красавчиком! Я вот и о заплесневелый пенёк трусь, если уж рядом никого стоящего… Может, найду кого? Тут же город невиданных прежде возможностей!

— Найдёшь! — утешила её Ноли, вновь возникшая в раскрытом окне. — Кто бы и сомневался в твоих способностях…

— Ноли! — прикрикнула я, уже догадавшись, что в «Мечте» пробудились все, исключая разве что неусыпного стража Ихэла и его жену, которых и грохот бури не разбудил бы после того, как они насытились своим взаимным супружеским счастьем. — Немедленно закройте окно! Не мешайте другим спать!

Ноли подчинилась, исчезла из оконного проёма, но окно прикрыла лишь частично.

— Ты заметила, какие плоские у неё груди? — спросила Эля. — Из-за этого она и кажется худее, чем есть. Хотя у неё и ножки тонкие, бёдра узкие, зад плоский. По виду есть подросток, я видела, когда к ней заходила перед сном, а по лицу-то, увы! Цветок засушенный и давно уж отцветший. Ведь она голая спит, хотя и я от духоты так маюсь порой.

— Поэтому ты и приходишь всегда под утро! — опять высунулась Ноли. — Но даже твои бодрые скачки по мужским похотливым телам не способны растрясти твои ягодицы, пухлые как подушка! И ноги у тебя кривые!

— Ноли, ещё одно твоё слово, и я назначу тебе штраф за нарушение правил поведения! — строго прикрикнула я. Ноли опять пропала из своей амбразуры, и я засмеялась, догадавшись, сколько ещё убойных снарядов она могла бы метать в Элю.

— Грудь торчком, а Судьба-то её тычком, — зашептала Эля. — Мужики всё равно её не любят. А ты знаешь, что в прошлом она снималась в кино для мужчин именно потому, что телом тонкая