— В каком смысле было? И сейчас есть!

— 1273 старка, — сообщила Аврора. — Куда перевести?

— А как же те 1273 старка, которые ты перевёл Марике и остальным, за беспокойство?

— Хи-хи-хи, уже сделала! — Аврора на долю секунды замолчала, — всё, готово, на счёте по нулям!

Максим посмотрел на меня долгим взглядом, потом всё-таки открыл приложение у себя на коммуникаторе. После чего побледнел, покраснел и пошёл пятнами.

— Ах ты говна кусок! Ты как это сделал? — он вытащил нож. — Верни обратно, или я сейчас буду Марику резать!

— Чем? — я сосредоточился на ноже, нагревая его.

Пара секунд, и Максим выронил ставший вдруг нестерпимо горячим нож. Только тот не упал, а взлетел вверх и вонзился в потолок. Максим застыл с надутыми щеками. Он только собирался подуть на руку, но забыл про неё, зачарованно глядя на нож в бетонном потолке.

— Сядь, — я пододвинул Максиму ещё одну тумбочку телекинезом, подбив ноги, — в ногах правды нет. Расскажи, чего ты так упорно добиваешься? Может, проблему можно решить, не прибегая к насилию?

Максим смотрел на меня совершенно охреневшим взглядом.

— У меня была сестра, — начал он вдруг говорить. — Младшая. Любила игры, общаться с самыми разными людьми… Познакомилась с кем-то, пошла на свидание, и не вернулась. Через пару часов её коммуникатор послал сигнал сперва о тахикардии, потом об остановке сердца. У неё были проблемы с сердцем, а какой-то мудак убедил её, что одна дорожка кокса ей не повредит. Скорая не успела.

— Его нашли? — спросила Марика.

— Нет, блять, — Максим мгновенно вышел из себя, — потому что анонимность! Долбаная анонимность! Ты можешь быть в виртуальном мире кем угодно и чем угодно, и никто не сможет тебя отследить! Только если ты госпереворот задумаешь, и тебя ФСБ в оборот возьмёт! А ради какой-то девчонки никто и чесаться не станет, сдохла и сдохла, сама виновата! И никакой статистики, сколько преступлений совершается благодаря этой анонимности! На улице камеры на каждом шагу, в самих играх отслеживается каждый чих, но в тот момент, когда ты входишь в игру без браслета — ты растворяешься в системе!

— И ты хотел это исправить? — я начал понимать мотивы Максима, но конечно прощать его не собирался. Просто надо вывести на откровенность.

— Хотел! Вот только когда я начал поднимать волну — меня уволили. Кому-то очень не нужна прозрачность!

— Может, ты слишком многого хотел? Дай попробую догадаться…

— Да он хотел, чтобы у всех во всех играх были настоящие имена! — раздался в наушнике возмущённый голос Марка.

— Ты хотел убрать псевдонимы?

— Конечно! — Максим вскочил, — чтобы нельзя было никого обмануть, вход только с коммуникатором, через удостоверение личности!

— А если я хочу, допустим, сыграть за эльфийку, чтобы её трахали толпой орки? — я усмехнулся, представив себе эту картину.

— Ты это серьёзно? — с опаской спросил Максим.

— Нет, но представить такое несложно. У людей бывают очень странные желания.

— Да кому какое дело до извращенцев! — Максим глянул в коммуникатор. — И где мои деньги?

Последний вопрос он задал уже не столь уверенно.

— Так ты же их сам перевёл, посмотри историю транзакций! А насчёт извращенцев — в том и дело, что до них никому нет дела. А вот с преступниками…

— Да всё уже давно сделано, — Марк в ухе устало вздохнул, — просто не афишируется. Когда действительно нужно — мы можем отследить любого, просто это занимает чуть больше времени, двух часов нам было недостаточно. Но теперь с Рики и это будет возможно, если она согласится помогать.

— Обязательно, — пообещала Аврора.

— Максим, заметь, тебя же мы нашли, — я подмигнул.

— Нашли как-то… — он посмотрел на меня, и вдруг на его лице отразилось понимание. — Ты хочешь сказать…

— Да, твои усилия не пропали даром. Просто ты был слишком категоричен. Анонимность давно уже существует ровно до тех пор, пока ты ничего не натворил.

— Но… я что… а зачем тогда? Почему мне никто не сказал?

— А ты у кого-то спрашивал? — мне захотелось откинуться на спинку, но я сидел на тумбочке. — Может, уже освободишь нас? Тем или иным способом ты своего добился, пора ответить за совершённое. Захват заложников, покушение на убийство, убийство. Сколько исполнителей ты убил, заметая следы?

— Они были мерзавцами! — Максим вскинул голову.

— А кто ты такой, чтобы судить их? Ты покушался на моих людей, и я могу убить тебя прямо сейчас, мне для этого даже шевелиться не надо.

Я вытащил телекинезом нож из потолка, и тот молнией скользнул к Максиму, остановившись точно напротив его лица. Нож завис в воздухе неподвижно, только самый кончик чуть подрагивал. А глубокие борозды на клинке демонстрировали, что до этого он действительно был воткнут в бетон. Гнилой, рассыпающийся, но бетон.

— Может, так проще будет? — мой собеседник посмотрел на нож. — Я не хочу в тюрьму. За что? Я боролся за правое дело, а несколько жизней воров и убийц — разве это не справедливая цена за те жизни, которые спасёт отказ от анонимности? Ты умный парень, согласись, это допустимая жертва!

— Знаешь, я бы может с тобой и согласился, — я снял наручники с себя и Марики, — но есть одно НО, которое превращает тебя из борца за справедливость в банального убийцу.

— Какое же? — Максим даже бровью не повёл, когда я подошёл и забрал нож из воздуха. Марика вообще встала в сторонке и сделала вид, что её не существует.

— Ты забыл принести в жертву себя. Без этого не считается.

— Браво, Миша! — в голосе Авроры сквозила почти что гордость.

Максим совсем сник и повесил голову. Сказать ему больше было нечего, он проиграл, и понимал это.

— Кто сливал тебе информацию о пользователях? Как ты узнал адреса моей команды? — я решил ковать железо, не отходя от кассы. Пока клиент в соответствующем настроении.

— Мне пришло бумажное письмо по почте. Там были все данные.

— И что хотел доброжелатель за помощь?

Я сделал вид, что совсем не удивлён, сам же просто охренел. Серьёзно? Бумажная почта? Она ещё существует???

— Он написал, что полностью разделяет мои идеалы, но в силу обстоятельств у него связаны руки. Пожелал мне удачи. В письме был подробный план действий, координаты людей, которые могут помочь и компромат на каждого, чтобы заставить помогать.

— Какой компромат был на Федю?

— Он убил своего соседа из ревности к жене соседа, но та ему не дала, и он убил и её тоже.

— Какой милый дядечка! Пожалуй, сдадим его полиции потом. Уверен, он сам во всём охотно признается. Значит, тебя просто использовали втёмную?