Шрифт:
Закладка:
– I want to visit my friend, she lives in Miami 69, – сказала она ему на следующее утро, растворяя для него шипучий аспирин в стакане с водой.
– How long will you stay there? 70
– A week, may be two. 71
Эту историю про подругу она придумала той ночью, слушая пьяный храп за спиной, чувствуя холодные руки на ягодице, испытывая какое-то новое чувство, похожее на отвращение, чувство, которое она пыталась от себя гнать, но которое снова и снова, и снова, и снова ее переполняло. Он не должен был ее отпускать, он должен был бы подойти к ней, обнять ее сзади, поцеловать в голову, в шею, должен был извиниться, сказать, что он был не прав, что эти пьянки должны прекратиться, что он тоже думает о ребенке, что тогда он просто был бараном (an asshole) и что теперь он наконец-то готов. И тогда бы она забыла о подруге, забыла о Майами, о всем на свете, кроме него, но нет… Джефф осушил стакан с растворившейся в нем таблеткой, крякнул, подавил вырывавшуюся наружу отрыжку и тихим, совершенно безразличным голосом ответил: «o’key».
Пляж и солнце уже не радовали ее как прежде и «Ночь нежна» в ее руке сменилась «Анной Карениной». Все смешалось в доме Соллеров и тяжелые мысли о чем-то несбывшемся и потерянном заставляли взгляд бессмысленно блуждать по строкам, совершенно не вникая в общий смысл написанного. Каждый раз когда звонил телефон или раздавался звук входящего сообщения, она вздрагивала, бросала книгу и хватала телефон, будто от скорости ее движения, от того, как быстро нажмет она на зеленую кнопку на дисплее, зависела вся ее судьба. Но это всё было не то. Силья, ее новая подруга, хотела пригласить ее к себе на ужин, звонила мама, потом отец, потом подружка, с которой уже почти года назад они ездили в Ниццу. Но никаких звонков от него, никаких сообщений, ничего, будто его не было больше в этом мире, будто между ними выросла стена, которую не могли пройти даже волны сотовой связи, будто он не пережил очередной пьянки, будто он был уже мертв.
Но все-таки он был жив. Тайрон, этот толстый его друг, разместил накануне несколько фоток в Фейсбуке, на одной из которых (за эти несколько дней она залезла на страницы всех его друзей), он сидел с красным от алкоголя или удовольствия лицом у кого-то дома и рядом с ним сидела какая-то страшная тетка, которая так и поедала его своими глазами.
– Паршивая тварь! – проговорила она вслух по-русски, проговорила так громко, что женщина с сыном, которые лежали на песке рядом, приподняли синхронно головы и посмотрели на нее. Кати собрала вещи, схватил книгу и пошла в гостиницу, но не успела зайти она к себе в номер, как раздался телефонный звонок. То был новый сюрприз от Джеффа и в этот раз сюрприз уже последний.
– Kate Soller?! 72– услышала она грубый женский голос в трубке.
«Такой здесь больше нет», – хотела сказать она тогда, хотела прокричать в трубку, но тихий голос ее машинально ответил «yes 73». Звонившая рассказала ей, что звонит из госпиталя. Кати не запомнила его названия, но что-то было в нем «святой». Женщина рассказала, что произошел неприятный инцидент, что мужу ее понадобится медицинская помощь, но оказать эту помощь по медицинской страховке они не смогут так, как…
– Он жив? Он в сознании? Что случилось? – Кати забросала ее вопросами. Страшные мысли полезли в голову и все прежние ее соображения по поводу Джеффа и этой женщины с фотографии в Фейсбуке ушли в небытие.
– Не беспокойтесь насчет этого. Через пару дней он сможет даже лежать на спине.
– Что… произошло?…
Женщина все тем же грубым монотонным голосом, которым, наверняка, объявляла тысячам родственников до этого «мне очень жаль, но тот-тот и тот-то сегодня покинул этот мир, примите мои соболезнования» рассказала ей про то, что произошел инцидент, в результате чего Джефф Соллер получил серьезные ожоги внешнего сфинктера анального отверстия.
– Повреждения чего? – Кати знала английский в совершенстве, но сейчас она была уверена в том, что поняла что-то не так или просто неправильно расслышала. Женщина грустно вздохнула, и все тем же спокойным голосом, в этот раз медленнее и делая особую артикуляцию на каждом из слов, повторила наименование того органа, который был поврежден в организме Джеффа в результате этого неприятного инцидента и что страховая компания, учитывая обстоятельства произошедшего, отказалась покрывать сумму медицинской помощи, которая составила почти три тысячи долларов, не включая налоги и еще какие-то там сборы.
– Что с ним произошло? – Кати опустилась на пол, вернее сползла по стене вниз.
– Это был несчастный случай с фейерверком.
– Но как?!
– «Sweetheart», – раздалось снова монотонное дребезжание ее голоса в трубке. Она называла ее «дорогушей», возможно называла потому, что чувствовала какую-то симпатию к этой женщине, возможно потому, что и в ее жизни было что-то подобное и что одним мужем-придурком не ограничивается количество мудаков во всем этом контролируемом мужиками мире. – Мне лишь известно то, что во время распития алкогольных напитков ваш муж вставил себе между ягодиц пиротехническую ракету и поджег ее. По какой-то причине ракета не вылетела, возможно он слишком сильно ее зажал, возможно слишком глубоко. Поток искр и пламени опалил ягодицы, а последовавший за этим взрыв нанес дополнительный ущерб анальному отверстию…
Она говорила и говорила. Долго, нудно, монотонно вдаваясь в подробности того, что она знала. Несколько раз, будто сквозь шумы радиоэфира до Кати доносилось «sweetheart», «anus» и «injuries» 74. И с каждым произнесенным словам, с каждым «sweetheart», «anus» и «injuries» стакан терпения Кати наполнялся всё больше и больше. Ее губы сильно дрожали, но не от слабости и порыва к плачу, а от гнева. Она прикусила нижнюю губу, прикусила до боли и вот, наконец, терпение потекло через край:
– No! I will not be paying for this! 75– перебила она говорившую. Голос ее звучал уже громко и твердо.
– And what should we do with him, sweetheart? 76
Кати помолчала несколько секунд, может собираясь с мыслями, может выбирая из кучи русских матерных выражений достойного кандидата на
