– Есть мотив, но нет доказательств.

Огонек, только что вспыхнувший в глазах Фан Му, снова померк. Он не стал открывать папку и бросил ее на стол.

– Не волнуйся, я доведу это дело до конца, – не выдержал Тай Вэй. – Я помогу тебе отомстить, даже если не буду заниматься ничем другим до конца своих дней.

– Все не так просто… – Фан Му сделал паузу и покачал головой. – Ты не понимаешь его.

– Мне и не нужно его понимать. Мне лишь нужно развязать ему язык. – На лице Тай Вэя возникло на удивление бездушное выражение. – Не недооценивай методы своего приятеля.

Фан Му посмотрел ему прямо в глаза и вдруг сказал:

– С самого первого дня работы ты говорил, что я не гожусь в полицейские.

То, что Фан Му внезапно упомянул об этом, очень удивило Тай Вэя. Лишившись дара речи, он долго глядел на друга и лишь потом ответил:

– Да.

– Почему? – тут же продолжил Фан Му. – Почему ты считаешь, что я не гожусь в полицейские?

– Ты и сам прекрасно знаешь ответ… – Тай Вэй огляделся по сторонам и понизил голос: – Если считаешь, что решить проблему по закону трудно, то прибегнешь к своим методам.

– Значит, беспокоишься, что я убью Цзян Я… – Фан Му задумался. – Ты поэтому следишь за мной каждый день?

– Да! – вспылил Тай Вэй. – Сунь Пу, Цзинь Юнъюй, отец и сын Лян Сыхай… Мне продолжать?

Фан Му, стушевавшись, в молчании смотрел на него.

– Я не хочу говорить об этом. – Тай Вэй махнул официанту, подошедшему с тарелкой, и тот удалился. – Но ты мой друг. Тебе не будет везти вечно, и я не могу позволить тебе жертвовать собой…

– А что насчет тебя? – внезапно задал встречный вопрос Фан Му. – Есть ли для полицейского разница между принуждением к показаниям посредством пыток и убийством?

Тай Вэй тут же умолк. Действительно, будь то пытки с целью выбить признание или убийство, это было серьезным нарушением профессиональной этики.

– Но… – начал было Тай Вэй и тут же принялся оправдываться: – Разве можно валить все в одну кучу?

– Это одно и то же, – спокойно проговорил Фан Му. – Я очень благодарен тебе, и я также не могу жертвовать тобой. – Он внезапно схватил руку Тай Вэя и крепко сжал ее. – Неважно, признаешь ты это или нет, но сейчас я офицер полиции. И запомни… – Фан Му пристально посмотрел другу в глаза и, подчеркивая каждое слово, произнес: – Даже если умру, я все равно полицейский!

«Да, меня зовут Фан Му, и я полицейский».

Это был его выбор, но не ради так называемого полицейского чувства долга. Природная особенность этой профессии состоит в том, что она вынуждена пересекать границы света и тьмы и лавировать на грани закона. Нельзя стать хорошим полицейским, полностью придерживаясь правил. Как бы абсурдно ни звучало, но это тот факт, который каждый полицейский прекрасно осознает.

Причина, по которой Фан Му решил разобраться с этим делом полицейскими методами, заключалась в самом Цзян Я.

Прошел почти месяц со дня взрыва в деревне Далюцунь. Имя Жэнь Чуаня давно исчезло из поля зрения общественности, однако популярность «Огней города» ничуть не уменьшилась. Он окончательно пробудил жестокость в этом городе. На каждом углу взахлеб только и говорили о том, что убийства, похоже, стали единственным средством достижения правосудия и справедливости. Сделал что-то плохое – умри!

Горожане утопали в небывалом безумии и эйфории. Да, здесь был свет, было божество и была коса, способная в любой момент замахнуться на голову злодея. Он справедлив, могуществен и вместе с тем загадочен. Все стали осторожны в речах и осмотрительны в поступках, страшно боясь стать следующей целью «Огней города». Но также все стали бесцеремонными, словно стремились разом выплеснуть накопившиеся обиды на это общество. Чего бояться? Есть ведь «Огни города»! Он принадлежит нам, каждому из нас. Ты все еще смеешь оскорблять меня, как раньше?

Все поголовно выискивали любой намек на «злодеяния», как крысы, которые любят только темные, сырые и грязные углы. И если казалось, что они что-то нашли, тотчас же поднимали шумиху. Интернет, газеты, горячая линия на телевидении… Чем масштабнее распространение, тем лучше.

Город C. превратился в огромный мусорный бак, и всевозможные непотребства, подобно вонючей грязи, налипшей на дно, оказались на поверхности. Зло бесконечно увеличивалось, а добро разбивалось на осколки. Все с нетерпением ждали, чтобы под мясницким ножом «Огней города» умерли таксисты, отказывающиеся брать пассажиров, лоточники, навязывающие некачественную еду, государственные служащие, сыплющие оскорблениями, лживые страховые агенты… А сами они надеялись стать острием этого мясницкого ножа.

Фан Му считал, что Цзян Я убил не только своих жертв, но и доброту и надежду этого города. Из-за него горожане превратились в диких зверей, в головах которых не осталось ничего, кроме ненависти.

Бороться насилием с насилием? Нет, так не пойдет.

Одному Всевышнему известно, как сильно Фан Му хотел убить Цзян Я! Но это просто означало бы замену одного злодеяния другим. Уничтожение одного зверя другим. Подобно льву, пожирающему гиену.

Это никоим образом не изменит город, превратившийся в джунгли.

И есть только один свет, который может показать настоящее правосудие и восстановить мир и спокойствие.

Фан Му опустил взгляд на удостоверение сотрудника полиции в своей руке, на котором ярко блестел значок.

«Меня зовут Фан Му. Тридцать два года. Полицейский. Возможно, я смогу дожить до шестидесяти или более лет. Хотя, сколько бы ни прожил, есть всего одно дело, которое я должен завершить до конца своих дней.

Погасить этот яркий свет от имени полиции».

* * *

Рано утром следующего дня позвонил Ян Сюэу, который сперва осторожно поинтересовался состоянием Фан Му, а затем сказал, чтобы тот пришел на собрание в отделение.

Фан Му прибыл на место в 8:55. Как только он вошел в главный зал офисного здания, то увидел Ми Нань, сидящую на скамье у стены и неподвижно смотрящую в сторону двери. Увидев его, она нервно встала, словно не зная, подойти к нему или остаться на месте.

Когда их глаза встретились, сердце Фан Му снова сжалось от боли. Он постарался успокоиться и с трудом улыбнулся ей. Эта улыбка придала Ми Нань смелости, и она подошла, не сводя глаз с его лица:

– Ты в порядке?

– Да, – коротко ответил Фан Му, прошел к лифту и нажал на кнопку.

Смущенная Ми Нань посмотрела на него, но все, что ей оставалось, – молча дожидаться лифта