Молодой человек вскинулся, хлопнув в ладоши, и посмотрел поочерёдно на своих собеседников:

– Потому что никто, кроме вас двоих и Ноктиса, не знает, что во дворце есть ифрит.– На мгновение смолкнув, он посмотрел на голову на каменном столе.– Поэтому Князю подкинули оставшуюся часть тела. Как бы много он ни умел…

– Голова даёт знание о запахах, звуках и зрительных образах,– Самаэль вспомнил, что Иблис и вправду был не слишком доволен тем, что удалось узнать его силами намедни.– По телу он определил только, когда её убили.

– Вот именно!– Раджар щёлкнул пальцами.– Они были уверены, что никто не сможет «прочитать» голову! Знали, что все просто сразу всё свалят на Геенну!

Оба мужчины, затихнув, посмотрели на Айорга, на котором не было лица. Упёршись ладонями в поверхность стола, валакх молча смотрел перед собой, но спустя какую-то пару мгновений развернулся и направился на выход. На попытку Раджара окликнуть он только отмахнулся.

– Продолжайте искать тех, кто принёс вино,– на ходу произнёс Самаэль, намереваясь остановить правителя прежде, чем тот сделал что-то на эмоциях.– Никому ни слова про возможную связь с Пантеоном.

Оставшись один, Раджар вновь взглянул на голову и, поморщившись, со вздохом накрыл её полотнищем.

3.

– Убери руки, Гринд!

Обращались не к нему, но Эммерих невольно споткнулся и начал в панике озираться, дабы найти источник звериного рыка, в котором каким-то чудом удалось различить слова. Решил от неожиданности, что фохс предыдущего правителя научился вдруг говорить, но, взглянув во внутренний двор, увидел суровую реальность: так рычал их нынешний Владыка.

Главы ведомств бы наверняка стали тут же строить предположения о том, почему ругались главные занозы в их делах, но что-то подсказывало тави, что такие «разговоры» для этих двоих – вещь обыденная. Просто редко выходившая за пределы четырёх стен и становившаяся достоянием стражи, слуг и конюших, как раз подавших валакху поводья его жеребца.

– Ты себя видел? Куда ты сейчас поедешь?

– Не туда, куда стоило бы!– рыкнул Владыка, ставя ногу в стремя, пока конь – Эммерих был готов поклясться – специально чуть просел в коленях.– Я хочу побыть один, проехаться, подумать, чтоб тебя!

Раздражённо фыркнув, тави Гринд не стал перечить и посмотрел на коня. После коротких раздумий, пока была возможность подобраться к этой громадине, он сгрёб пышную гриву жеребца в кулак и заставил животное нагнуться к себе.

К своему стыду, Эммерих только сейчас понял, с чего друг стал разговаривать со зверьём – это был перевёртыш, которого многим было гораздо привычнее видеть в вороньем облике, чем в четвероногом и, тем более, двуногом. Что ему сказал Самаэль, расслышать не удалось, но, судя по тому, как Ноктис прижал уши, ничего хорошего в этих словах не было.

– Что, хорошей прогулки не пожелаешь?– ехидно усмехнулся Владыка, глянув на него с высоты спины своего коня.

Ответа не последовало, и валакх, что-то проворчав себе под нос, пустил жеребца с места в галоп. Стража у подъёмного моста, видимо, наученная горьким опытом открыла путь в город заранее – в противном случае, конструкцию им ради правителя пришлось бы в буквальном смысле слова ронять.

– На кухнях поспел чирак.

Поднимаясь по ступеням, Самаэль замер и посмотрел на второй этаж, с которого на него с понимающей усмешкой взирал Эммерих. От осознания того, что эту катастрофу локального масштаба увидели не только слуги, привыкшие игнорировать самодурство высших чинов, стало тошно.

Не хватало ещё объясняться перед другом, с каких пор их с Айоргом взаимоотношения похожи на грызню супружеской пары с многолетним опытом склок. С другой стороны, подумалось ему, слава Птице, что не Сонрэ. Этот бы только сделал хуже, начав язвить, и точно схлопотал бы по своей наглой роже.

Ноктису он посоветовал только одно – прокатить хозяина, а потом вернуть домой. В противном случае перевёртыша ждала процедура свежевания на живую, и он, судя по реакции, понял, что угроза была вполне реальна.

Хотелось надеяться, что на эмоциях валакх не кинется в Пантеон хватать младшего брата за грудки и силой выбивать из него признание. Информация, предоставленная Раджаром, была существенной лишь отчасти: толкового подтверждения ей не было.

Нельзя было просто прийти к Василиску и сказать, что они узнали у «принцессы», как с ней говорил кто-то, знакомый с тишераном. Обвиняемый бы просто посмеялся, а потом с тошнотворно ласковой улыбочкой посоветовал бы им пить поменьше и спать побольше.

Если бы только ифритёнок видел столько же, сколько его отец, можно было говорить о дальнейшем расследовании. Хоть какой-то образ, хоть одна отличительная черта – и у них появился бы шанс искать кого-то конкретного, чтобы потом выбивать ответы из него.

«Он слышит своё имя, где бы оно ни прозвучало». Слова Гленна, брошенные между делом во время визита, всплыли в голове сами собой.

Тогда речь шла о Тааффеитовой крепости, но что, если властитель огненных земель слышал всегда, в любой точке мира? Дикое по своей наглости предположение, но в нынешних условиях и оно бы сошло за попытку решения проблемы.

– В другой раз,– тави изобразил виноватую улыбку.– Есть кое-какие дела.

– Расследование?– понятливо хмыкнул Эммерих.

– Да,– ещё раз улыбнувшись, Самаэль зашёл внутрь дворца, продолжив уже тихо и исключительно для себя.– Может, что-то мы всё-таки выясним.

Стараясь не попадаться никому на глаза, он пробрался к дверям, ведущим в подвалы. На удачу по пути видел Раджара, отвлекаемого делами более приятными, чем копошение в мёртвых головах – ифрит был занят очередными попытками расположить к себе Сейрен, не знавшую, куда деться от повышенного внимания. Девушку было жалко: ей не повезло родиться у того отца, который пожелания детей слышал раз в столетие, да и то, когда дело касалось покупки нового платья. Хотела она этого или нет, а Айорг давно и прочно зацепился за идею отдать её капитану тайного сыска, и изменить это решение мог разве что факт открытого конфликта с Геенной.

Судьба могла быть не всегда благосклонна, поэтому тратить время на размышления он решил потом. За рекордные пару минут преодолел четыре лестничных пролёта, порадовался непониманию ифритёнка, что, если один раз глав ведомств отогнали, это не означает разрешение не запирать двери. Под конец, держа под рукой завёрнутую в плащаницу голову, тави перескакивал через две и три ступени разом. Один раз чуть не промахнулся, рискуя закончить авантюру там же, где она началась, но вышел сухим из воды и, к собственному изумлению, незамеченным – из дворца.

Уже дома, разогнав прислугу подальше от своих покоев и навешав на всех кучу работы, чтобы не было соблазна беспокоить занятых делом государственной важности людей, Самаэль сел на постель с кулём в руках и понял, каким, наверное, идиотом выглядел со стороны.

Он всерьёз утащил из дворца, из-под носа у тайного сыска голову мёртвой принцессы, потому что вдруг решил, что Князь мог слышать своё имя, вне зависимости от того, как далеко находился говорящий.