говори, кто эта важная персона, любящая содомские утехи.

Слуга молча расстегнул ворот рубахи и склонил шею.

– Убейте меня, благородный господин. Если я выдам, тоже умру, но более страшной и мучительной смертью. И вся моя семья поплатится. Лучше убейте сразу.

– Какая еще семья у такого подонка, как ты?! – вскричал Сантьяго.

– Жена и две дочери, – смиренным тоном ответил слуга. – Истинные католички, чистые души. Пожалейте, благородный господин! Ради них пожалейте!

– Как же ты живешь с таким грехом, исчадие ада? – спросил Сантьяго, опуская меч.

– Я ведь не сделал никому зла, – ответил слуга. – Никого не взял силой, не принудил, не обманул. Имел дело лишь с тем, кто хотел того же. Даже этого мальчишку не тронул, хотя мог. Спросите у него, пусть подтвердит.

– Хорошо, я сдам тебя альгвазилам, – согласился Сантьяго. – Пусть они разбираются.

– Я могу идти домой? – спросил Гуга. – Не хочу больше видеть эту паскудную харю.

– Эй, а где же Ферди? – вмешался Педро. – Или тут прятали двух мальчиков?

– Ошибка, – мрачно произнес Сантьяго. – Видимо, в нашем прекрасном Кадисе развелось слишком много содомитов. Давай отведем Гугу в «Белый лев», к родителям, а этого сдадим представителям закона. Свяжи ему руки, да покрепче.

– Отведите сначала его, – вдруг произнес Гуга. – Если отец узнает, что этот негодяй меня сторожил, он разорвет его на части.

– Парнишка прав, – подтвердил Педро. – Я знаком с хозяином «Белого льва», свирепого нрава мужчина.

Дежурный альгвазил внимательно выслушал Сантьяго. Он явно намеревался тихо скоротать вечерок, отхлебывая из кувшинчика паго нобле, доброе вино хорошей выдержки, но тут черти принесли этого гранда с его проблемами.

– Досточтимые сеньоры! Конечно же, я верю каждому вашему слову и приму меры для выяснения обстоятельств. Однако не могу не заметить, что состою на службе в Кадисе уже более десяти лет, но о подобном слышу впервые.

– Наверное, ты служишь в каком-то другом Кадисе, – вмешался Педро, – скорее всего, в небесном. Вот тебе мой совет, поскольку дело идет о содомском грехе, то есть о нарушении законов Писания, передай его святым отцам. Они разберутся.

– Я принимаю ваш совет с величайшим почтением, – ответил альгвазил. – Мы разберемся, не волнуйтесь, уважаемый идальго. Сами или с помощью инквизиции, но разберемся.

– А теперь поспешим в «Белый лев», – сказал Педро, потирая руки. – Зная Фелипе, его хозяина, я чувствую, что нас ждет славный ужин. Ты ведь бывал в этой таверне, Сантьяго?

– Ни разу. Я вообще только вчера впервые оказался в «веселом квартале».

– Серьезное упущение с твоей стороны. Ах да, ты же сторонник целомудренности и воздержания. Надеюсь, эта дурь уже вылетела из твоей головы и в Санта де ла Пенья ты вкусил плодов благосклонности прекрасных дам?

– Тсс, – оборвал его Сантьяго. – С нами ребенок.

– Ребенок! – вскричал Педро. – Да ты взгляни на его лукавую физиономию! Клянусь, в горизонтальных делах он куда более осведомлен, чем ты. Ну да ладно, поговорим за ужином.

Хозяин «Белого льва», пузатый, с волевым лицом и руками толщиной с баранью ляжку, при виде сына замер, словно пораженный столбняком, а затем сгреб его в охапку и прижал к груди.

– Не чаял я тебя увидеть, Гуга, – глухо произнес он. – Думал, ты давно уже в Генуе или Венеции.

Две слезы прокатились по его пористым щекам, испещренным точками черных угрей.

– Мать из храма не выходила, – Фелипе выпустил сына и рукавом отер лицо. – Просила чуда, и вот, допросилась. Она только вернулась с вечерней мессы. Беги к ней.

– Это мои спасители, гранд де Мена и…

– Педро я помню, – пробасил Фелипе. – Хорошо помню.

– Если ты о долге, – небрежно произнес Педро, – то я как раз собирался…

– Ни слова больше! – вскричал хозяин «Белого льва». – Это я ваш должник. На веки вечные! В любое время угощение за счет таверны.

– Мы как раз собирались поужинать, – начал было Педро, но Фелипе снова прервал его.

– Садитесь вон за тот стол, в самом углу. Я мигом распоряжусь, вам принесут. Побегу к жене, там, поди, пол уже промок от слез.

Друзья направились к указанному хозяином месту. «Белый лев» выглядел значительно богаче той таверны, в которой день назад Сантьяго узнавал дорогу к Аделберто. На стенах вместо чадящих факелов ярко горели свечи в начищенных бронзовых подсвечниках, стены и потолок были чисто побелены. Деревянный пол также был чист, а столы и лавки если и не были новыми, то по крайней мере казались такими.

Не успели они усесться за стол, как к ним подлетел разбитного вида паренек и аккуратно, без стука поставил на стол кувшин и две кружки.

– Хозяин лично распорядился, настоящее вьехо. Что закажете на ужин?

– Седло барашка, как обычно, – начал распоряжаться Педро. – Только скажи повару не жалеть лука. А пока подай свежий хлеб, маслины и оливковое масло с солью и перцем.

– Не извольте беспокоиться, все сделаем в лучшем виде, повар помнит, как вы любите, дон Педро. А лук у нас превосходный, прямо из Санта де ла Пенья, хозяин позавчера на «Сан Мартине» взял.

– Да ты, я смотрю, тут завсегдатай, – удивился Сантьяго, наливая вино.

– Ну уж, завсегдатай, заходил пару раз. Завсегдатаем был Иносенсио.

– М-м-м, вкусно, – промычал Сантьяго, отхлебнув из кружки. – Что такое настоящее вьехо?

– Трехлетнее вино, выдержанное в дубовых бочках. Его здесь подают только самым дорогим гостям. Наверно, потому, что стоит оно весьма дорого, – Педро расхохотался и осушил свою кружку до дна. – Добрая штука. Ну, Санти, что будем делать? Оборвалась ниточка.

– Понятия не имею. Впору прийти в отчаяние…

– Ну, до отчаяния еще далеко. Одно доброе дело сегодня мы сделали. Иди знай, может, оно повлияет на поиски Ферди?

– Да как оно может повлиять? Ложный след! После ужина пойдем к Гонсалесу. Он, конечно, сработал, но впустую. Пусть ищет дальше. А от него – прямо к Аделберто.

– Выходит, ты знаешь, что нужно делать. Замечательно! А пока давай перекусим, видишь, хлеб нам несут. У Фелипе замечательный повар, такой выпечки ты еще не пробовал.

Педро отрезал ломоть от пышного каравая, принесенного тем же пареньком, понюхал идущий от хлеба пар, нарочито облизнулся, окунул его край в миску с оливковым маслом, дал ему впитаться и быстрым движением, не уронив ни капли, отправил в рот.

– Безумно, – дожевав, произнес он, – давай пробуй.

– Педро, – укоризненно произнес Сантьяго, – неужели ты забыл наставления святых отцов? Так едят простолюдины, неучи, мы же должны…

– Да ничего мы не должны, – отрезал Педро, снова окуная ломоть в масло. – Ну, может, родителям своим, сестрам и братьям. А больше никому.

– Даже королю и королеве? – прищурившись, спросил Сантьяго.

Педро расхохотался.

– Святая Дева,