ей из этого самого окна. Боже, как тяжело взрослеть!

В дверь осторожно постучали. Сантьяго рывком обернулся, стук прервал его размышления в тот самый миг, когда он начал нащупывать какую-то общую идею, объединяющую события последних недель.

– Хуан-Антонио, это ты? – спросил он.

Вопрос был праздным, никто, кроме старого слуги, не посмел бы стучаться в комнату молодого гранда, но не спросить Сантьяго не мог, это было частью ритуала.

Дверь отворилась, и в комнату с поклоном вошел Хуан-Антонио.

– Пришел какой-то человек, – произнес он, протягивая серебряный поднос со свернутой в несколько раз запиской. – Морда разбойничья, но ведет себя смирно, – добавил слуга, пока Сантьяго лихорадочно разворачивал записку.

«Тот, кого вы ищете, находится в «веселом квартале». Для чего украли, не могу понять. Держат в чистоте и заботе. В доме охранник и двое слуг. Мой посланник укажет, где он находится. Не расспрашивайте его ни о чем, он совершенно не в курсе дела. П. Г.»

– Если мать спросит, – бросил Сантьяго слуге, снимая со стены кирасу, – скажи, что я скоро вернусь. И про кирасу не вздумай проболтаться!

Хуан-Антонио поклонился и со вздохом вышел. Ему явно не нравилась затея молодого гранда.

Сантьяго надел кирасу, накинул сверху широкий плащ боэмио, полностью ее замаскировавший, и помчался к Педро.

– Так-так-так, – произнес тот, выслушав новость. – Значит, придется атаковать дом.

– Ну, с одним охранником и двумя слугами мы справимся без труда, – ответил Сантьяго.

– Лишь после того, как попадем внутрь, – возразил Педро. – А нам, скорее всего, попросту не откроют дверь. И выломать ее мы не сможем: в доме, где кого-то прячут, надежные запоры и толстые филенки.

– Что же делать? – спросил Сантьяго.

– У меня есть идея, надо кое-что приготовить.

Оставив Сантьяго одного, он исчез в глубине квартиры.

«Если сейчас появится Пепита, – подумал юноша, – это будет весьма некстати. У меня совершенно нет настроения зубоскалить. Придется ее переправить к донье Кларе».

– Готово. – Педро принес кожаное ведро, прикрытое крышкой. – Сейчас надену по твоему примеру кирасу и…

– Мальчики, куда вы собрались? – Донья Клара решительно вплыла в комнату, но Сантьяго хорошо знал, что эта твердая оболочка скрывает мягкое, податливое сердце.

– Видишь ли, мама, – пустился в объяснения Педро, – завтра у нас в Навигацком дополнительный экзамен для выпускников по слову Божьему. Вот мы с Санти решили посидеть в храме и основательно подготовиться.

«Да, – подумал Сантьяго, – в этой семье не могут обойтись без шуток».

– Не говори ерунды, – улыбнулась донья Клара. – Не знаю, мальчики, куда вы направляетесь, но без ужина я вас никуда не пущу. Сантьяго, сними верхнюю одежду и садись за стол.

– Мама, нас пригласили друзья по Навигацкому отпраздновать чудесное спасение Сантьяго, – не моргнув глазом соврал Педро. – Ну посуди сама, какой смысл наедаться перед пирушкой?

– Твой отец, – назидательно произнесла донья Клара, – никогда не выходит из дому голодным. Могу себе представить, чем будут кормить в таверне, куда вы спешите. Уж поверьте мне, вы никуда не опоздаете. Сперва поешьте здоровой домашней еды, а потом пируйте на здоровье.

– Мама, мама, – укоризненно произнес Педро, – ты же сама учила, что опаздывать нехорошо. Санти виновник торжества и должен встречать гостей.

– А я уже тарелки расставила, – огорченно произнесла донья Клара.

Посланник Гонсалеса ожидал у входа, опершись спиной о косяк двери. Увидев сбегающих по лестнице юношей, он рывком оторвался от косяка и молча двинулся по улице. Педро и Сантьяго пошли следом.

– Из-за ее мелочной опеки, – рассерженно пробормотал Педро, – я не сумел надеть кирасу. Наверное, ей легче увидеть меня с раной в животе, чем отпустить из дому на пустой желудок.

– Не говори глупостей, – возразил Сантьяго, – донья Клара тебя сразу отпустила и даже не особенно сопротивлялась.

– Санти, – сверкнул глазами Педро, – мать прекрасно понимает, что ей нечем меня остановить. Все ее упреки и причитания просто дань прошлому. Но из-за этой дани, когда дело дойдет до драки, я могу оказаться в неприятном положении.

Пока они добрались до «веселого квартала», над Кадисом уже повис высокий сиреневый вечер.

– Милейший, – обратился Педро к посыльному, протягивая ему монету, – раздобудь-ка нам факел. Я не намерен пачкать ноги в дерьме, которое валяется тут на каждом углу, или шлепать по лужам помоев.

Посыльный кивнул, ловко подхватил монету и скрылся в одной из подворотен.

– Ты не преувеличиваешь? – удивился Сантьяго. – Я вчера тут немало погулял и ни в чем не испачкался. Да и луна, смотри, какая, видно будто днем.

– Тсс, – Педро поднес палец к губам. – Скоро ты все поймешь.

Посыльный появился, держа в руке пылающий факел, и довел друзей почти до самого конца квартала, где улочки упирались в старую крепостную стену, построенную еще маврами. Стена проходила по кромке скалы, отделяя город от океана, и зеленые волны жадно точили ее основание. Когда-то она была единственной защитой от врагов, мавры возвели ее столь основательно, что ремонт практически не требовался.

Захватив Кадис, испанцы сочли стену недостаточно надежным укреплением, и на прибрежных скалах был выстроен могучий форт, ощетинившийся пушками. Стена утратила свое значение, сейчас ее даже не охраняли, часовые, прогуливавшиеся по стенам форта на расстоянии нескольких десятков брасов, лишь изредка озирали ленивым взором покрытые черным мхом камни. Опасность могла прийти только из глубин океана, поэтому все внимание часовых, подкрепленное десятками пушечных жерл, было обращено в противоположную сторону.

Небольшой одноэтажный дом, на который указал посыльный, примыкал к стене, слева находилась помойка, на которой мелькали тени бродячих собак, справа громоздились неосвещенные лачуги. Педро взял факел из рук посыльного, тот отступил назад и мгновенно растворился в темноте.

– Мой план таков, – быстро заговорил Педро. – В ведре политые оливковым маслом старые вещи. Хорошо политые, полыхнут – любо-дорого смотреть. Дверь открывается направо, ты станешь слева, я подожгу тряпье прямо перед ней и начну орать: пожар, горим, спасайтесь! Десять из десяти, – они откроют дверь, взглянуть, что происходит. Тогда уж ты не зевай, ну и я подбавлю. Начали?

– Давай, – кивнул Сантьяго, устремляясь к указанному месту.

Невозмутимая луна наблюдала за очередной потехой на улице «веселого квартала». Она многое повидала за свою долгую жизнь, бесстрастная царица сумерек и равнодушная владычица мрака. Разве мог удивить ее какой-то юноша, почти мальчишка, поджигающий старую одежду в кожаном ведре?

Педро не пожалел масла, пламя столбом устремилось вверх.

– Горим, – заорал он истошным голосом, – спасайтесь!

Сантьяго тоже хотел крикнуть, но не смог. Ему было неудобно орать на всю улицу, это противоречило полученному воспитанию и манерам.

– Гранд никогда не повышает голос, – повторяла мать, – кричат погонщики мулов, водоносы и уличные торговцы. Благородного человека можно распознать по манере говорить. И удача, и