Он, не спеша, сдерживая шумное дыхание, поставил Толика за высокий порог двери, а потом шагнул к мальчику. За голубой дверью был чердак. В темноту уходили бревенчатые треугольники стропил, почерневшие от времени; пол, усыпанный толстым слоем золы, проминался под ногами, а по нему была проложена тропка из узких качающихся досок. Пирошников пошел по ним, подталкивая впереди себя Толика и не веря еще, что удастся выбраться на волю. Собственно, можно было рассчитывать попасть лишь на крышу, но и это его устраивало. Пускай хоть на крышу! Пускай хоть таким способом будет преодолена лестница!

Где-то в глубине показалось светлое пятно, и Пирошников сообразил, что оно должно происходить от чердачного окна. И действительно, тропка без всяких приключений привела их к четырем деревянным ступенькам, поднимающимся к распахнутым створкам этого окошка, расположенного, как обычно, в торце треугольного выступа над крышей.

— Погоди, Толик,— сказал Пирошников, обходя мальчика.— Тебе туда нельзя. Я сейчас...

И он без излишней спешки, на взгляд довольно спокойно, поднялся по ступенькам и, держась руками за перекладину над окошком, просунул в него сначала ноги, а потом и вылез на крышу полностью. Толик взошел на вторую ступеньку и высунул нос на воздух, следя за Пирошниковым.

Владимир осторожно выпрямился на чрезвычайно покатой поверхности крыши, покрытой слежавшимся в лед зернистым и грязным снегом, и первым делом взглянул в небо. День был великолепный. Солнце стояло высоко, облизывая снежные крыши домов горячими своими лучами, отчего те блестели, как леденцы, и обрастали сосульками у карнизов. Везде были крыши, крыши, крыши — самые разнообразные, плоские и островерхие, с трубами и без, расположенные на разных уровнях и будто составляющие вместе танцующую рыбью чешую, где каждая чешуйка повернута под углом к соседней и переливается на солнце.

Владимиру показалось, что по этим крышам можно уйти хоть на край света — так тесно они примыкали друг к другу, скрывая узкие пропасти улиц. Лишь одна пропасть лежала открытой в трех метрах от Пирошникова. Это была улица, которую он уже хорошо изучил, рассматривая из окна Наденькиной комнаты. Там, внизу, на проезжей части, виднелась коротенькая фигура дворничихи, которая стояла, задравши голову, и следила за происходящим на крыше. Тротуар возле дома был обнесен веревкой с навитыми на ней красными тряпочками, что указывало на опасность. Взглянув вправо, Пирошников увидел воткнутый в снег железный лом, а подальше двух рабочих, обвязанных веревками вокруг пояса. Рабочие, стоя над пропастью, сбивали ледяные наросты сосулек с карниза. Сосульки отрывались и проваливались за кромку крыши, а потом снизу доносился звонкий взрыв.

Пирошников оглянулся на Толика и засмеялся, счастливый.

— Мы вышли, малыш! — крикнул он.

Оторвавшись от чердачного окна, он шагнул к железному лому и вырвал его из снега. Город лежал перед ним, показывая свои красоты: выпирал в дымке позлащенный купол Исаакия, тянулись к небу острые шпили, вдалеке был виден клочок набережной с седыми от инея фасадами домов. Пирошников размахнулся и с силою всадил лом в ледяную корку. Броня треснула, и Владимир, поддев льдину ломом, вывернул ее вбок и толкнул.

— Володя, Володя! — донеслось сзади.

Пирошников оглянулся. Кричала Наденька, высунувшаяся из чердачного окошка и прижимавшая к своему заплаканному и смеющемуся лицу головку Толика. Молодой человек засмеялся от радости, хотел что-то крикнуть, но вдруг его нога скользнула по льду, Пирошников дернулся, теряя равновесие, и упал на твердый лед. Лом вырвался из руки и рыбкой юркнул вниз, а через мгновенье зазвенел страшным звоном на асфальте. Пирошников расставил руки и почувствовал, что неудержимо сползает книзу. Он глядел на Наденьку и не мог вымолвить ни слова, а она, окаменев, спрятала лицо Толика у себя на груди, крепко сжимая пальцами его голову.

Ногти Пирошникова царапали лед, а ноги пытались найти опору, но безуспешно. Движение ускорялось! Сердце бешено и грубо стучало изнутри по ребрам, прижатым ко льду. Владимир уже готов был закрыть глаза и расслабить тело, но тут Наденька наконец, отпустив голову Толика, крикнула каким-то птичьим призывным криком:

— Держись!

Пирошников уткнулся лицом в лед, стараясь хоть зубами уцепиться за что-нибудь. Рот его наполнился острыми осколками льда, которые мгновенно таяли и смешивались с соленой кровью, сочащейся из губ. Лед царапал ладони и грудь, вонзаясь в тело сквозь рубашку. Пирошников вздрогнул всем телом и напрягся, ощутив себя в этот миг монолитным куском камня, и тут носок его ботинка, уже провалившийся было за кромку, но усилием воли возвращенный назад, уперся во что-то твердое. Это был проржавевший край водосточного желоба, закованный в лед и выступающий над ним на какие-нибудь несколько сантиметров.

Пирошников почувствовал, как начала крошиться ветхая ржавчина под тяжестью его тела, замершего на краю крыши в странной, нелепой позе; он услышал незнакомые голоса сбоку и снизу, которые кричали ему: «Держись!» — и, приподняв голову, заметил боковым зрением спешивших ему на помощь людей, а прямо перед собою — в проеме чердачного окна, увидел Наденьку с Толиком, которые, затаив дыхание, смотрели на него, словно взглядом этим, всей силой своей любви, удерживали на краю пропасти.

1972, 1980

Александр Николаевич

Житинский

ОТ ПЕРВОГО ЛИЦА

Редактор А. Г. Казакова

Художник В. Б. Мартусевич

Художественный редактор И. В. Зарубина

Технический редактор В. И. Демьяненко

Корректор Л. М. Ван-Заам

ИБ № 2163

Сдано в набор 18.09.81. Подписано к печати 17.05.82. М-17554.

Формат 84X108 1/32«. Бумага тип. № 2. Гарн. школьная.Печать

высокая. Усл. печ. л. 21,00. Усл. кр.-отт. 21,42. Уч.-изд. л. 22,13.

Тираж 65 000 экз. Заказ № 270. Цена I р. 60 к.

Ордена Трудового Красного Знамени Лениздаг, 191023, Ленинград, Фонтанка, 59. Ордена Трудового Красного Знамени типография им. Володарского Лениздата, 191023, Ленинград, Фонтанка, 57.