проект. Корабль по весу все-таки был тяжелее воздуха. Чтобы подняться от земли в воздушное пространство я снабдил его особыми крыльями с обеих длинных сторон: это были два мягких баллона, которые до подъема корабля прилегали спокойно е его бокам. Быстро наполнив их газом из центрального запасного резервуара с водородом, увеличивалась подъемная сила всего корабля настолько, что он поднимался вертикально в воздух. Достигнув желаемой высоты, корабль начинал двигаться, а свои воздушные крылья сворачивал, всасывая из них газ в особое отделение. Для спуска на любой площадке корабль, маневрируя над нею, помогая спокойной посадке при помощи наполняемых газом крыльев, не допускающих прямого падения корабля на землю.

Вот краткая суть моего проекта. Родился он в моей голове после тщательного изучения подводной системы Джевесского. Я был твердо убежден в том, что наука и техника, быстро развиваясь, справятся с вопросом воздухоплавания лишь при условии, когда летающий аппарат будет тяжелее воздуха. Сначала я никому не показывал и ничего не говорил и моем изобретении. Но когда в Одессу на праздник Р[ождества] Х[ристова] приехал к своим родителям мой петербургский друг Борис Евгеньевич Иваницкий[131], то я как-то поделился с ним моими мыслями, так как он был высокообразованным и с математическим уклоном крупным работником в Министерстве путей сообщения. Серьезно меня выслушав, он сказал, что своего мнения высказать не решается, но поговорит с профессором высшей математики Одесского университета Лигиным[132], а мне после того даст ответ.

Борис Евгеньевич Иваницкий

Я передал Борису Евгеньевичу свой схематический проект. Через несколько дней состоялась моя беседа с профессором] Лигиным. Он долго меня расспрашивал, серьезно интересуясь моей идеей, и определенно заявил:

– Ваш проект осуществить возможно; в нем нет грубой ошибки, нарушающей законы физики, химии и механики. Все возможно и исполнимо. Но суть дела в средствах для постройки модели. Прежде вопрос об алюминии. Пока этот материал получается только лабораторным путем, а потому найти такое огромное его количество, какое потребуется для вашего корабля, окажется непомерно дорогим и не по времени. Что касается основной идеи двигать аппарат подобно сегнерову колесу или ракете, то возражения эта идея с моей точки зрения не встречает. Важно только как технически вы справитесь с конденсацией вещества, легко переходящего в нашей атмосфере и при нормальном давлении в газ, сильной двигательной струей истекающий. Затем, какое вещество вы изберете для этой цели. Здесь потребуется целый ряд серьезных опытов над разными газообразными телами, а следовательно, и большие расходы. Что касается управления кораблем, то эта техническая сторона зависит от детального изучения модели и особых затруднений, по-видимому, не представляет. В общем, все-таки, думаю, что ваша идея такого воздушного корабля имеет с научной точки зрения больше шансов для осуществления, особенно с быстрым прогрессом техники и химии.

Это заключение почтенного профессора Лигина доставило мне огромное душевное удовлетворение. Я стал пытаться заинтересовать в моей идее людей, которые могли бы дать мне возможность построить модель и проводить необходимые опыты. В тот период моей службы в нашей армии еще никто не думал о будущем значении воздухоплавания; кроме подъема на привязных воздушных шарах и очень редких полетов на свободном шаре никаких попыток в этом направлении как в Военном министерстве, так и во всех правящих и частных сферах никто ничего не предпринимал.

Когда я сунулся с моей идеей других об алюминиевом воздушном корабле, то почти отовсюду я встретил необычайно резкий и саркастически насмешливый отпор. Очень много и долго хохотали над самой идеей применить для корабля алюминий, ценность которого тогда в России была почти на вес золота.

Смеялись, вообще, над моим проектом, не желая даже входить в его обсуждение по существу, так как для модели потребовалось бы не меньше 30 т[ысяч] рублей, а на такой расход не пошло бы никакое казенное ведомство для исполнения фантастического проекта молодого, неопытного офицера, не имеющего в прошлом никакого отношения к воздухоплаванию. Среди частных лиц я еще меньше встречал сочувствия своей затее и средств для модели не нашел.

Валериан Николаевич Лигин

Долго я еще носился со своим проектом, причем мозг работал тогда и днем и ночью, обсуждая разные детали проекта и устраняя недочеты, на которые указал мне профессор Лигин и др. критики, имевшие терпение и желание ближе ознакомиться с сутью проекта. От всего братского любящего сердца посочувствовал мне Коля, но и он пожертвовать для модели и опытов сколько-нибудь серьезной суммы не мог. С болью сердечной я видел, что сломать стену сомнения и равнодушия тех, от кого зависело мое дело, я не в силах, и я стал к нему остывать.

Но я никогда не забывал о своем детище. В последующие годы ч убеждался, что мои идеи не были бредом нетрезвого или безрассудного человека. Скоро наука признала возможным добывать алюминий из глины, и вопрос об этом металле, перейдя на практическую коммерческую почву, сделал этот металл дешевле всех других. Быстро прогрессируя после первых опытов французских авиаторов Ренара и Кребса[133], авиационная промышленность в лице графа Цеппелина[134] создала корабль из алюминия, который за несколько лет до этого уже предносился в моем мозгу.

Долго после того я все же не читал и не встречал известий о применении к воздушному кораблю двигателей по типу сегнерова колеса или ракеты. Но за последующие годы и в этом отношении были осуществлены идеи движения автомобилей-ракет по земной поверхности, а также применение этого же метода и в авиации с широким, грандиозным размахом отправить такую воздушную ракету-корабль даже на Луну.

В области химический опасный водород заменили безопасным и негорючим гелием; в твердое же состояние химия теперь приводит очень много газообразных элементов, а в том числе и входящие в состав воздуха кислород и водород. Словом, с годами исполнимость моего когда-то фантастического и невыполнимого] по причине дороговизны проекта возросла, по крайней мере, на 1000 %. Хотя я за это время ничего для воздухоплавания не сделал, отвлеченный другими ближайшими интересами своей службы, но все же я удовлетворен тем, что мои идеи и мой проект правильно предугадал прогресс авиации.

Разыгравшиеся в Ср[едней] Азии события[135] на границе с Афганистаном (на р. Кушке) заставили меня на некоторое время забыть и мой воздушный корабль. Я написал письмо в Петербург начальнику азиатской части Главного штаба (полковнику Иванову), очень доброжелательного ко мне настроенному, и просил его совета и содействия о переводе в Ср[еднюю] Азию с зачислением