Нашарив вдалеке какую-то деревню, я направился к ней почти напрямик, не видя ни единой тропы среди сосен. Солнце окончательно скрылось за горизонтом, погрузив окрестности в зловещую темноту, где среди множества коричневых стволов я шел словно кем-то потерянная тень. Шорохи и шелест, присущие любому лесу, нервировали меня, заставляли насторожиться, но уставшее сознание, голод и мороз, все глубже пробирающийся под одежду, не давали сосредоточиться. Останавливаться на привал не было смысла, я рисковал растерять последнее тепло и уснуть, притулившись у деревьев, поэтому рассчитав, что неспешным темпом смогу добраться до деревни к утру, собрал все свое упрямство для этой дороги.

К полуночи ветер затих, и луна, выбравшись из-за облаков, частично осветила мой путь, вместе с этим посеяв множество дрожащих силуэтов на земле, но я все равно был благодарен. Согрев онемевшие пальцы, коротко вознес молитву ей. Вскоре после этого я смог различить вдалеке дорогу, добравшись до нее, еще сильнее ощутил чье-то присутствие рядом, но как бы не оглядывался, не увидел наблюдателя.

Потеряв терпение, я выпрямился и сжал кулаки, с вызовом крикнув:

— Покажись! Я же чувствую, что ты рядом. Хватит таиться!

Вновь оглядев лес, я не увидел ничего нового, кроме тех же теней и танцующих пятен от крон, но стоило лунному свету чуть померкнуть, как чернота за деревьями приобрела некий облик. За стволами, собравшись в единое существо, темнота дрогнула и, резко подавшись вперед, почти настигла меня, лишь в последнюю секунду разлетевшись стаей ворон под выглянувшими из-за туч лучами.

Шарахнувшись на середину дороги, я испугался и едва не упал, смотря на почти бесшумно растворяющихся в небе птиц. Тени на земле вновь затанцевали в такт с кронами, но теперь от каждой из них я чувствовал недобрый взгляд.

Уняв бешено колотящееся сердце, я поспешил продолжить путь, надеясь, что хозяева леса вновь будут лишь преследовать, но не нападать на меня.

Так я прошел еще несколько часов, сделав перерыв только для того, чтобы допить воду из дорожной фляги и доесть остатки вяленого мяса, собранного еще у светлых. Ноги изрядно устали, и я все медленнее плелся вперед, проигрывая собственной слабости. Прямая дорога начала казаться бесконечной, и, не выдержав, я постарался найти у обочины палку или посох. Пошарив в опавшей листве, услышал шум рядом и невольно насторожился, не желая испытывать судьбу, почти на ощупь схватил достаточно толстую ветку и вернулся на свет. Почистив немного находку, я обернул ее часть тряпицей, прихваченной для перевязок, и вновь направился к деревне.

К утру я все же достиг ворот деревни и судя по рунам на их темном дереве пришел именно туда, куда было нужно. К этому времени я держался лишь из последних крупиц собственного упрямства, бросил попытки согреть руки и перестал что-либо понимать кроме того, что мне было холодно и нужно идти вперед. Охрана у входа недобро глянула на меня, кажется, решив, что я какой-то бродяга или нищий, но не остановила, позволив пройти к другому концу поселения, где рядом с лесом расположился дом ведьмы.

В воздухе пахло дымом из печных труб и мерзлой древесиной, что кололи во дворах с утра. От одной из дорожек к дому аккуратной тропинкой были выложены еловые лапы, уходящие куда-то на окраину деревни. В сторону моря шли рыболовы, гремя жестяными ведрами и обсуждая первые заморозки. Несмотря на то, что солнце едва поднялось из-за горизонта, люди уже проснулись, работали и суетились, желая поскорее решить насущные дела. Такая атмосфера успокаивала меня, будто я был как-то причастен к такой мирной и полной мелких забот жизни. Навряд ли когда-нибудь я смогу попробовать ее на себе, непомерная роскошь даже вспомнить о том, как я сам в родном городе суетился вот так от рассвета до заката.

Оказавшись перед невысоким, но крепким забором знакомого домика, я подошел к калитке и постучал по доске, помня о том, что ведьма может и не пустить путника к себе во двор.

Где-то за стенами скрипнула половица, и легкой поступью на крыльцо вышла статная девушка с длинной огненно-рыжей косой в простом домашнем платье, расшитом по подолу, рукавам и горловине затейливой строчкой. Она, кутаясь в пуховый платок, недовольно поежилась, взглянув на меня.

— Чего надо?

Увидев ее, я несколько растерялся и даже подумал сейчас же уйти, но для этого у меня попросту не хватило бы сил. Оперевшись на посох, я вздохнул и коротко поклонился.

— Здравствуй, я ищу ведьму в этом поселении.

— Ну я тут ведьма, уже не первый год, а ты кем будешь?

Окончательно оробев, я опустил голову и все же выдавил из себя признание.

— Больше десяти лет назад здешняя колдунья спасла меня и моего друга. Я пришел вернуть долг и предложить свою помощь.

Ведьма широко улыбнулась и, прислонившись к косяку, вновь оглядела меня с ног до головы.

— Яга померла в тот день, как только деревню отбила, но не тревожься напрасно, она была очень стара и знала, что времени у нее оставалось немного. Так что некому тебе долг отдавать, Ньярл.

Вздрогнув, я сжал посох сильнее, чувствуя, как усталость единой лавиной сметает мою робкую надежду.

— Ясно. Простите меня, я искренне соболезную.

Собираясь развернуться и уйти от дома, я вновь услышал голос ведьмы.

— Она говорила, что ты вернешься. Как всегда, наперед все знала, — ступив на слегка припорошенную снегом землю, она почти бесшумно прошла к калитке и чуть прищурилась, став похожей на хитрую лисицу. — Я могу помочь тебе, приютить у себя на время, но в обмен ты вернешь-таки долг.

Не веря своим ушам, я робко сглотнул и кивнул, поспешно добавив.

— Но как я верну долг?

Зеленые глаза девушки блеснули азартом, будто я уже попал к ней в ловушку.

— Дочь мне подаришь, наследницу, что после меня здесь справляться будет.

Невольно выпрямившись, я постарался переварить услышанное, не совсем понимая, зачем нужно такое условие.

— Почему я? Неужели у ведьмы не хватает любовников?

— А мы всегда живем одни, ни мужья, ни отцы нам не нужны, не могут они с нами ужиться, да и не везет им с нами. А ты… Ньярл, ты сильный маг, а я ведьма сильная, дочь оба дара возьмет и куда могущественнее нас станет. Я ее всему нужному научу и воспитаю, а от тебя многого не потребуется, поможешь мне по хозяйству, пока не придет срок, а