— Все аккуратно, как я учил.

Пожалев о том, что Софи не взяла с собой трость или любой другой клинок, я огляделся, вспоминая годы, прошедшие в этих стенах. Как строил его, как камень за камнем воздвигал то, что должно было служить защитой другим, как мои ученики раз за разом обретали свой путь в таком жестоком для них мире. Я никогда не был хорошим наставником, хоть и понимал, чего хотят другие, но поколение за поколением сюда приходили некроманты, помогая себе и другим.

Я помню, как привел сюда Элея, подарив ему его первый дом, Каин и Аван оказались здесь в моих руках, спасенные от смерти, Герберт с уже беременной Ив просили о помощи и защите. Даже первые робкие чувства Геспера к Мелете зародились здесь же, среди занятий магией и тени надвигающейся беды.

Смогу ли я когда-нибудь восстановить это место? Или создать нечто подобное? Как много сил для этого понадобится?

Ты уже создаешь, вместе со мной. Неужели именно этого желали боги?

Может быть.

Завершив осмотр, я прошел к лестнице и, поднявшись к жилому блоку, вышел на небольшой балкон под крышей, где когда-то любил прятаться сам. Столько лет прошло с тех пор, а это место все еще кажется самым родным здесь. Особенно в присутствии Гемеры, как тогда, перед вторжением.

Девушка сидела у перил, смотря на небо и обняв колени, заметив меня, она похлопала ладонью рядом с собой, и я покорно присоединился.

— Еще до войны дядя показал мне это место, говорил, что сюда очень удобно было забираться по карнизу, ждать, пока мама вернется с занятий, и залезать к ней в комнату через окно. Воспитатели бранились, наказывали его, а Каин все равно приходил к сестре, чтобы сделать вместе уроки, почитать вместе книги или просто поболтать.

— Да, и прекратил это делать только после того, как замок на окне сломался, а сквозняк простудил за ночь их обоих. Ох, как ругалась тогда соседка Аван, мало того, что болтали полночи о сказках, так еще и ее чуть не застудили, — поймав удивленный взгляд Геры, я поспешно добавил. — Мне мама рассказывала.

Гемера хихикнула и, улыбнувшись, уткнулась в колени, смотря вниз.

— Я в такие моменты жалела, что у меня нет защитника. Тогда бы все вышло иначе, по-другому, я бы не боялась чужих прикосновений.

Вздохнув, я понял, что не могу поддержать Геру, не знаю какие слова подобрать. Потянувшись к собственной сути, вернулся в свою обитель, где вместо тьмы меня приветствовала комната, расцвеченная множеством сияющих светлячков.

— Ты выслушаешь меня?

Сестра шмыгнула, поближе присев ко мне и разделяя тепло. Сжав ее плечи, я охотно кивнула, невольно коснувшись свободной рукой гладких деревянных пальцев.

— Конечно, для этого я здесь.

Гера втянула голову в плечи, насупившись, словно маленькая сова, но ладонь не отдернула, позволив мне осторожно изучить ее аккуратные механические суставы.

— С самого детства я всегда старалась равняться на мать. Я помню, как мы гуляли по саду, по территории дома в столице и сидели под сенью деревьев на пикниках. Одни из первых моих воспоминаний хранили в семье весеннюю безмятежность, цветы вишни и белые кружева, обрамляющие ласковые, любимые руки. Тогда мама часто улыбалась, я помнила ее всегда с мягкой, довольной улыбкой, и, кажется, тогда весь мир был только вокруг нас двоих. Не было ничего, кроме прохладного воздуха, теплого солнца и голоса, что напевал мне старую колыбель.

Отец в моей памяти появляется позже, с рождением Мома, и вижу я его только рядом с братом, будто меня для него нет. Дочь Эреба не интересовала, даже прожив всю жизнь в Сомне, он отчасти остался верен обычаям светлых, считая меня чем-то второстепенным. Тем не менее мы с мамой так же гуляем вдвоем, хоть и реже. Она слушает меня, рассказывает что-то свое, делится самым вкусным из небольшой плетеной корзинки и абсолютно всегда готова помочь.

— Не представляю Аван такой.

— Еще бы, это было так давно, кажется, в другой жизни, когда мы еще были счастливы. Хрупкая идиллия кончается с появлением Ганимеда. Отец сначала не против еще одного сына, назначая его в помощники первому, но очень скоро замечает, что младшему неинтересно оружие, тренировки или военная тактика. Ганим тяготеет к книгам, умоляя нянь в сотый раз перечитать набившую оскомину историю. Да, тогда у нас появляются первые няни, мама не успевает уследить за нами и все чаще отлучается на несколько дней, уезжая по делам Храма или задерживаясь в нем допоздна. Сад мы посещаем только по праздникам и не одни, а вместе с братьями, даже с Момом несколько раз. Тогда он еще был частично мамин сын.

Кажется, даже Ньярл не запомнил те дни, хоть и старался не терять семью Аван из виду, но она упорно отгораживалась от наставника, сводя все контакты к передаче посланий через Каина.

А потом случилось «это». Старший сбежал с тренировки, чтобы погулять с нами, мы планировали разыграть сцену с пиратами и даже выстроили во дворе подобие палубы корабля. На середине представления влетел Эреб, не сдержавшись, накричал на нас и увел Мома. Помню, я оцепенела, перепугавшись, и слова выдавить не смогла, а Гани расплакался, вцепившись в мою руку. Тогда я впервые подумала: а что же мне делать? Вслед за этим возник новый вопрос: как поступила бы мама? И все сразу встало на свои места, так, будто я всегда знала ответ.

— Ты попыталась взять с нее пример?

— Да, как представляла это сама. Успокоила брата и предложила сходить на пикник. С тех пор Мом не участвовал в наших играх, он стал папиным сыном. Аван, поначалу боровшаяся с этим, скоро поняла, что не может постоянно противостоять Эребу, и навещала нас по отдельности, от этого и без того небольшой остаток времени и сил утекал словно вникуда. Нет, не подумай, она всегда показывала, что любит нас, что гордится нами, но вместе с этим я видела, как сложно ей это дается. Она выкраивала часы и минуты из сна, из обедов, из редких перерывов дома. Улыбалась, слушала нас, выясняла, как наши дела и что мы узнали на уроках, обнимала, дарила подарки, устраивала праздники, помогала, но в глазах Аван я помимо безусловной любви видела непомерную усталость, накапливавшуюся с каждым прожитым годом все больше. Мне хотелось ее поддержать, помочь, я равнялась на