ресурса, из них делали материалы. А еще были ученики, у них был Ресурс. Их учили, чтобы они защищали господина, а потом нужно было присматривать за кирпичами. И ученики достаточно сильные, чтобы делать это… Еще… Еще трости…

– Что с их тростями? – Аконит помнил трость Мортимера, с которой тот не расставался, и похожую у Флетчера. И когда последний пользовался тростью, Аконит чувствовал, как его энергия ослабевает, он едва мог слышать Голоса.

– Они пользуются ими, как оружием против кирпичей. Это артефакты с философскими камнями, которые могут забирать силу кирпичей на время. И еще… Еще я помню, что у учителя и ученика были трости с одинаковыми набалдашниками. У Мортимера – кошачий череп, а у того, другого… – 8663 вдруг замолчал, а затем испуганно посмотрел на Аконита: – Кажется, он сын господина. Потому что говорил не «господин», а «отец»! Он говорил с Мортимером. И у него есть трость, тоже есть такая трость, хотя он не был учеником…

– Какой у него набалдашник?

– Лев, как на его гербе… Гербе господина… – пробормотал 8663, глаза его вдруг остекленели. – Эм? Это ты?

Аконит вздрогнул, оглянулся, но Эммы не видел.

– Это все Дурман, это он, не я, Эм!

Аконит не знал, что происходит. Что происходит с Местом. Туман стал плотнее, а Голоса что-то заунывно тянули.

– 8663, что ты видишь?

Но тот вдруг подскочил и помчался в туман. Аконит ругнулся и побежал следом, но очередная вспышка вонзилась в голову острой болью.

– Давай, frère! Возвращайся!

Последнее, что успел заметить Аконит – чьи-то высокие фигуры, сотканные из тени. Он распахнул глаза, тяжело дыша. Рие стоял над ним, держа его лицо и заглядывая в него ярко сияющими зрачками.

– Ну слава Маан-Маан[32]!

– Что случилось? – хрипло спросил Аконит, растирая лоб.

– Дурман умер. Не знаю, что произошло. Он просто умер.

Аконит удивленно посмотрел в застывшее лицо Дурмана, на котором отпечаталась маска из страха и… печали. Второе, видимо, принадлежало мальчику, который всегда оставался тем же 8663.

– Что-нибудь выяснил? – Рие разорвал веревки, равнодушно глядя, как тело Дурмана падает в пыль.

– Кое-что. Мы все ближе к их господину.

* * *

Кора открыла глаза. Ей казалось, она моргнула, но тело отдохнуло, и последствий алкоголя не ощущалось. Зато последствия вчерашнего, бесконечно длинного дня напомнили о себе тревожным чувством, скручивающимся в тугой узел где-то под ребрами. Переживаний добавляло еще то, что Кора должна была дать показания.

Она с трудом находила в себе силы рассказывать о произошедшем. Максимилиан был терпеливым и понимающим слушателем. Кора была рада, что именно он задает вопросы, а не Мортимер, который стоял у окна. Кора надеялась, что остатки совести не оставят его. Надежда оправдалась, ибо перед выходом Чейз задержался. Он оглянулся, и Кора могла поклясться, что увидела раскаяние, которое, впрочем, быстро скрылось за привычной пеленой равнодушия.

– Мне жаль, – пробормотал Мортимер.

– Вы тоже виноваты, – грубо отозвалась Кора.

– Простите…

– Одним «простите» вы сделанного не искупите и жизнь невинного человека не вернете.

Чейз поджал губы, он все еще почему-то стоял в дверях, пытаясь подобрать слова. Но не находил их, зато у Коры их нашлось сполна:

– Если бы ты не покрывал Дурмана, то Эмма была бы жива. Лотти была бы жива. Надеюсь, ты счастлив, что поучаствовал в их убийстве, ублюдок! – рявкнула Кора, сжимая подлокотники кресла с такой силой, что ногти, царапающие поверхность, начали гнуться и ломаться, добавляя к боли душевной физическую. – Надеюсь, ты сдохнешь. А лучше нет, пусть тот, кто тебе дорог, сдохнет, я с удовольствием посмотрю на тебя!

Мортимер вздрогнул, а затем вдруг грустно улыбнулся. Лицо его расслабилось, и впервые Кора увидела отражение гаммы эмоций: печали, сожаления и… боли…

– У вас есть право ненавидеть меня. Но я только пытаюсь защитить свою… семью… Если я не буду делать, что мне велено, они убьют ее. Она все, что у меня есть. Я…

Кора изумленно следила, как Мортимер изливал душу, но внезапно он взял себя в руки и замолчал. Отвернулся и вышел, напоследок бросив:

– Надеюсь, у вашего телохранителя получится.

IV. Oleander

Олеандр – род цветковых растений семейства Кутровые. Единственный вид – Олеандр обыкновенный.

…Розовые цветы придают растению красивый вид, обладают притягательным ароматом. При близком контакте с человеком может представлять опасность. Олеандр – ядовитое растение. Его токсины провоцируют рвоту и приводят к проблемам в деятельности сердца и нервной системы…

Б. Флауэрс. «Комментарии к описанию растений»

35. Лев

Гил рассказал, что узнал у Дурмана. Например, то, что у господина есть герб, а на нем изображен лев. Однако это не редкое гербовое животное. Что говорить, если на гербе страны – коронованный золотой лев. Похожие доставались и россыпи родственников монаршей особы, как, например, дюку Рору, кузену предыдущей королевы, или дюку Баррету, кузену нынешнего короля. У семейства Ройс тоже был лев в паре с орлом.

Кора даже навскидку перечислила не меньше полудюжины родов, достаточно могущественных, чтобы создать лабораторию, а возможно, и подкупить прессу, которые были счастливыми обладателями львов на своем гербе. Гил был несколько разочарован, однако настроен решительно. Отчасти это радовало. Кора не могла избавиться от предсмертного образа Эммы, застывшего перед глазами, так что отвлечься очередным расследованием было лучшей идеей. А еще пора вернуться к истокам…

– Что ты будешь делать с телом Дурмана? – задумчиво спросила Кора. Она сидела на кровати с чашкой чая. Разумеется, успокаивающего. Иного мама не позволила бы.

– Ну, мы с Рие уже осмотрели его… – Гил полулежал рядом с прикрытыми веками.

– Что-то интересное?

– Похоже, ему вживили философский камень в грудь… Видимо, своеобразный контроль… Хотя точно мы не уверены.

– И куда ты денешь труп?

– Собирался оставить его с ядовитым аконитом. Убежден, Макс проверит и поймет, что Дурман был тем самым подражателем.

– Хорошо. Ты можешь немного подождать?

– Зачем? – удивился Гил.

– Я хочу написать статью. Самое время вернуть Рубиновую даму. Ты поможешь?

– Спрашиваешь! – хмыкнул он, приподнимаясь. – Что ты хочешь рассказать?

– Я должна намекнуть на мотив Аконита через Флетчера и указать на подражателя, отделив дело Лотти от дела Флетчера. И я должна рассказать про нее. Про нее и про Эмму. И еще… Еще призвать Аконита самого покарать своего подражателя. Ну, для эффектности…

– Давай начнем!

К вечеру статья была готова. Кора могла бы тайком передать ее мистеру Гловеру, могла бы не признаваться родителям, но…

Кора постучала в кабинет и, дождавшись усталого разрешения, вошла. Под тяжелым взглядом отца она