Шрифт:
Закладка:
Она повела плечами в такт мелодии и улыбнулась.
– Помнишь?
– Такое забудешь, – хмыкнул Марк, – в тот день я себя впервые почувствовал озабоченным приматом. Я, конечно, знал, откуда берутся дети, и давно уже познакомился с творчеством Тинто Брассаcontentnotes0.html#note_16, но меня это как-то обходило стороной. Никогда еще желание не было направлено на конкретного человека.
– На меня? – смущенно уточнила Соня. Вспоминать о прошлом было странно, словно это случилось с дальними знакомыми или персонажами прочитанной книги.
– На тебя, – согласился Марк.
Соня еле удержала улыбку, торопливо перевела взгляд на огонь. Неосознанно потерла пальцами затылок, разминая мышцы шеи.
– В предыдущей школе у тебя была девушка?
Марк потянулся вперед, разворошил угли и подкинул еще одно полено.
– Была. Но ты – другое. Не планировал ни влюбляться, ни сходить с ума. И тем более не ожидал, что придется испытать самое сильное в жизни возбуждение, сидя в полном зале людей. На тот момент, во всяком случае. Ты же потом показала, что бывает и острее.
Соня снова растерялась. Марк так легко говорил о прошлом и о своих чувствах, она же предпочитала отмалчиваться и носить все в себе.
– Я не подумала, что у тебя кто-то был, словно жизни до Краснодара не существовало, – замялась Соня, – хотя ты производил впечатление такого взрослого, всезнающего, даже опытного.
Марк налил чай, одну кружку поставил рядом с Соней и снова откинулся на спинку кресла.
– Не знаю, какое впечатление я производил, но был просто пацаном, который впервые влюбился. Да так, что крышу снесло напрочь вместе с мозгами.
– Как же обманчиво впечатление. А как звали твою девушку? – Соня понятия не имела, почему это спросила. Из какой-то затаенной ревности, не иначе. Зачем ей это имя?
Судя по выражению лица Марка, он тоже так подумал, но ответил:
– Оля. Наша семья переехала в Краснодар еще летом, расставались мы тяжело. Я обещал, что вернусь, и мы снова будем вместе. Отношения у нас были типа «кино-цветы». Всё очень бестелесно. Я звонил первое время, скучал, а потом увидел тебя. Удивительно, вы чем-то похожи. Она тоже темноволосая и черноглазая. Это, в принципе, все, что вас объединяло. Характер совсем другой. Оля была безобидной, доброй, даже трогательной. Всех жалела и всего стеснялась. А ты…
– А я акула, – перебила Соня, – неумная, жестокая и голодная. Как вспомню все, что говорила и творила, стыдно и мерзко.
Марк хмыкнул, потер переносицу.
– Ты была подростком. Зубастым – да, большую часть времени только себя и кусала. Пыталась выглядеть высокомерной злючкой и саму же себя за это ненавидела. Еще и способности твои странные. Не представляю, как ты с ними живёшь. А вот мне реально стыдно. Я ведь столько гадостей тебе наговорил и вообще вел себя как последний ушлёпок. Все могло сложиться по-другому, если бы я не тормозил. Легко сейчас рассуждать, когда все позади. Хотя нет, нелегко. Горько.
Несколько минут оба молчали. Марк ворошил угли, расцвечивая воздух алыми искрами, Соня куталась в плед и пила чай. Бросив вороватый взгляд на Марка, она снова отвернулась и спросила куда-то в пустоту:
– А тогда, во флигеле, ты был девственником?
– По-моему, это было очевидно, – Марк закинул руки за голову и потянулся.
Несколько секунд Соня зачарованно глядела на обтянувшую его тело футболку. Моргнула и затрясла головой, прогоняя неуместные мысли.
– Нет, наоборот. Ты был такой смелый, напористый. Точно не девственник.
Марк засмеялся.
– Да ты что, Сонь! Какой там смелый и опытный. Комок оголенных эмоций. Да я тогда грудь женскую впервые увидел. И не просто грудь, твою грудь. Вообще повело, как наркомана. Помню, что трясло, будто в лихорадке, и в паху ныло до боли. Как ненормальный на тебя набросился, неудивительно, что напугал.
Соня протяжно вздохнула и призналась.
– Напугал. Но не совсем так. Я саму себя напугала тем, как на тебя отреагировала.
Марк заинтересованно придвинулся, уперся локтями в колени.
– Ты тоже была девственницей?
– А ты сомневался? – возмутилась Соня.
– Ты же с Сергеем встречалась, – он намеренно отвернулся. – А он это быстро исправлял. В мужском туалете постоянно писали о его похождениях, да и он сам имел хобби очень специфическое – коллекционировал девственниц. Причем собирал не элементы нижнего белья, что было бы для него банально, он фотографировал всех, с кем спал, причем в таком виде, что не оставалось сомнений: случилось гораздо больше поцелуев и объятий. О тебе, правда, долго не писал, только в апреле появилась та самая надпись.
Соня застыла.
– И что было написано?
Марк нервно взлохматил волосы.
– Сонь, не хочу это вспоминать. Я поверил тогда и озвучил тебе дословно, когда ты приходила ко мне домой. Это было грубо. Представляю, как я тебя обидел.
Соня вздрогнула.
– Я помню: «Кайла уже не целка».
Марк опустил взгляд.
– Думал, я его убью, забью своим костылём или отпинаю гипсом. Я тогда был вооружен и опасен, – горько пошутил он.
Соня выпрямилась, снова потерла шею. Это движение не укрылось от Марка.
– Спина болит.
– Шея немного ноет. Бывает.
Марк удивленно вскинул брови.
– Ты же массажистка.
– И это, между прочим, профессиональная болезнь массажистов. Болит спина, шея и пальцы.
Марк придвинулся, забрал у Сони кружку и не глядя поставил на пол. Взяв за руку, поцеловал костяшки пальцев, запястье и уткнулся носом в ладонь.
Соня растрепала его склоненную макушку и улыбнулась.
– Ты не поверишь, зеленые.
– Кто? – Марк поднял взгляд.
– Твои отпечатки на моей руке зеленые.
– Это хорошо?
– Это помогает, – улыбнулась Соня, – просто странно, что зеленые.
Соня умела расцвечивать малахитом намеренно, что и делала на работе, но и другие люди оставляли подобные оттиски на тех, кто был им дорог. Изумрудные всполохи не были редкостью, тут прослеживалась скорее избирательность. Они появлялись от искреннего желания помочь и забрать себе боль родного человека.
Марк отстранился, на секунду задумался.
– Повернись спиной, попробую размять твою шею.
Соня колебалась недолго. Покорно повернувшись, спустила до пояса плед и склонила голову.
– Попробуй.
Марк высвободил из складок пледа косу Сони и принялся расплетать, аккуратно касаясь пальцами то спины, то шеи. Расправил высвобожденные пряди по плечам и, оголив затылок, поцеловал в выпирающий позвонок. Соня вздрогнула, но промолчала. Прикосновения к волосам и затылку всегда вызывали у Сони томительное мурашечное удовольствие. С Марком эти ощущения обострились в сотню раз.
Он положил ладони на ее плечи и спустил
