выпускникам высших учебных заведений. Министры внутренних дел и народного просвещения (Ланской и Ковалевский) выступали за прежнее, более либеральное толкование. Но большинство членов Комитета, действуя «в интересах поэтапной эмансипации», отвергло идею предоставления всеобщего права жительства выпускникам гимназий и лицеев и даже университетам и другим высшим учебным заведениям. обучения, за исключением тех, кто получил ученую степень, доктора, магистра или кандидата. С другой стороны, комитет был готов разрешить обладателям ученых степеней не только поселиться во внутренних районах, но и поступить на государственную службу. Таким образом, выпускник еврейского университета должен был представить научную работу или даже докторскую диссертацию для двух целей: для получения права проживания в какой-нибудь сибирской местности и для права служить государству. Особую «осмотрительность» Комитет рекомендовал в отношении врачей-евреев: врачу-еврею без степени доктора медицины запрещалось выходить за черту оседлости.

В таком виде вопрос был представлен в Государственный совет в 1861 г. Здесь мнения разделились поровну. Двадцать депутатов отстаивали необходимость «предоставления» права на жительство не только выпускникам университетов, но и гимназий, выдвигая аргумент, что даже в случае с евреем-гимназистом «по всей вероятности, можно предположить, что грубые суеверия и предрассудки, препятствующие объединению евреев с коренным населением Империи, будут если не полностью искоренены, то, по крайней мере, значительно ослаблены, и дальнейшее пребывание среди христиан будет способствовать окончательному истреблению этих зловещих предрассудки, стоящие на пути всякого нравственного совершенствования».

Таково было мнение «либеральной» половины Государственного совета.

Консервативная половина рассуждала иначе. Право на жительство заслуживают только те евреи, которые получили «образование, которое может служить залогом их отказа от заблуждений фанатизма». потеряют свою силу, «если бы всем евреям, посещавшим на короткое время гимназии в Западном и заниматься в более широких масштабах своей незаконной торговлей и другими вредными занятиями».

Следовательно, только евреи с «надежным образованием», т. е. выпускники высших учебных заведений, получившие ученую степень, должны быть допущены за границу черты оседлости.

Александр II. поддержал мнение консервативных членов Государственного совета. Закон, обнародованный 37 ноября 1861 г., гласит: евреи, имеющие удостоверения ученых степеней доктора медицины и хирургии, или доктора медицины, а также доктора, магистра или кандидата других университетских факультетов, принимаются в служить во всех государственных учреждениях, не ограничиваясь чертой, установленной для проживания евреев. Им также разрешено постоянно селиться во всех провинциях Империи для занятия торговлей и промышленностью.

Кроме того, в законе уточняется, что этим евреям, помимо членов их семей, разрешается иметь максимум «двух домашних слуг из числа единоверцев».

Промульгация этого закона привела к любопытному положению дел, явившемуся следствием подлинно русской гомеопатической системы эмансипации. Горстке евреев, получивших ученые степени в университетах, было позволено не только проживать в глубине империи, но и также допускались то здесь, то там на государственную службу в качестве гражданских и военных врачей. Тем не менее, в обоих этих правах было отказано всем другим лицам с таким же университетским образованием, «врачам и активным студентам», которые не получили ученых степеней. Однажды министр народного просвещения поставил перед Государственным советом следующую юридическую загадку: студент-еврей, обучаясь в университете российской столицы, пользуется там правом проживания.

Но когда он успешно окончит курс и получит обычный аттестат, без ученой степени, он лишается этого права и должен вернуться в черту оседлости.

Однако правительство в своем упорстве отказывалось идти на уступки, а когда оно было вынуждено идти на них, то делало это скорее в своих интересах, чем в интересах евреев. Из-за скудости врачебной помощи в армии и во внутренних делах указы 1865 и 1867 годов объявляли евреев-врачей, даже без звания доктора медицины, допущенными к медицинскому корпусу, а затем и к государственной службе во всех местах. империи, кроме столиц Санкт-Петербурга и Москвы.

Тем не менее, расширение простого права на жительство без приема на государственную службу долгое время оставалось зависимым от ученой степени. И только после двух десятков лет колебаний закон от 19 января 1879 г. предоставил право всеобщего проживания всем категориям лиц с высшим образованием, независимо от характера диплома, а также включая аптекарей, дантистов, фельдшеров, и акушерок.

Привилегии, дарованные крупным купцам и «титулованной» интеллигенции, касались лишь нескольких небольших групп еврейского населения.

Власти теперь обратили свое внимание на народную массу и, в соответствии со своими правилами политической гомеопатии, начали отбирать из нее горстку лиц для лучшего лечения. Вопрос о допуске еврейских ремесленников в глубь России давно занимал правительство. В 1856 г. министр внутренних дел Ланской вступил в официальную переписку по этому поводу с генерал-губернаторами и губернаторами западных губерний.

Большинство ответов были благосклонны к идее предоставления еврейским ремесленникам права универсального проживания. Из трех генерал-губернаторов, чье мнение было запрошено, виленский генерал-губернатор был единственным, кто считал, что теперешнее положение не нуждается в изменении. Его киевский коллега граф Васильчиков, напротив, считал разумной мерой передачу излишков евреев-ремесленников, запертых в пределах черты оседлости и доведенных до нищеты чрезмерной конкуренцией, во внутренние правительства, где ощущалась нехватка квалифицированной рабочей силы.

Удивительно либеральное заявление прозвучало от новороссийского генерал-губернатора графа Строганова. В мире русского чиновничества, исповедовавшего догму «градации» и «осторожности» в вопросе о еврейских правах, он был единственным, кто имел мужество возвысить голос за полную еврейскую эмансипацию. Он писал: «Существование в наше время ограничений в правах евреев по сравнению с христианским населением в какой бы то ни было форме не соответствует ни духу и тенденциям времени, ни политике правительства, направленной на объединение евреев с коренным населением Империи.

Поэтому граф пришел к выводу, что необходимо «разрешить евреям жить во всех местах Империи и заниматься без всяких ограничений и на равных условиях со всеми русскими подданными в таких ремеслах и промыслах, какие они сами изберут, сообразно с их привычки и способности». Едва ли нужно прибавлять, что дерзкий голос русского сановника, заговоривший в просветленном промежутке в манере, напоминающей цивилизованный Запад, не был услышан петербургскими бюрократами. Тем не менее, что касается конкретного вопроса о еврейских ремесленниках, положительные ответы должны были иметь решающее значение.

Однако бюрократическая нерасторопность сумела отсрочить решение на несколько лет. В 1863 году вопрос был возвращен в Еврейский комитет, незадолго до роспуска этого органа, который в течение четверти века производил все мыслимые эксперименты по «улучшению положения евреев». Оттуда дело было передано в Комитет министров и, наконец, в Государственный совет.

В министерском совете министр внутренних дел Валуев поддерживал идею предоставления права поселения за чертой оседлости еврейским ремесленникам и ремесленникам, в зависимости от определенных условий, «проявляя осторожность и стараясь предотвратить быстрое притока в среду население внутренних правительств элемента, до сих пор ему чуждого». В