– Ну вот что вы с Эветьеном за люди? – прошипела возмущённо. – Я от вас ушла на нейтральную территорию. Мне, может, тоже надо подумать и всё переварить, а вы за мной ходите и ходите, никакого покоя. Тебя теперь, похоже, из моей постели не выгонишь, где бы я спать ни легла, братцу твоему надо всенепременно поиграть в любящего муженька, хотя мы ещё не женаты. Поэтому дома я и не хотела жить с мужиком, ибо на хрен он мне сдался на моей территории, ни вздохнуть, ни… выдохнуть, – и ушла в хозяйскую спальню.

Дверью всё-таки хлопнула.

Достали, изверги.

* * *

Завтрак прошёл в неловком молчании. Мы с Тисоном сидели на обычных своих местах, старательно игнорируя друг друга. Диана заняла стул рядом с братом и с любопытством посматривала то на меня, то на Тисона. Я тоже украдкой разглядывала без пяти минут родственницу. Высокая, худощавая, Диана причудливо сочетала в себе черты обоих известных мне Шевери: густые каштановые волосы как у Эветьена и непроницаемые тёмно-карие глаза, так похожие на глаза Тисона. Тонкие линии лица напоминанием об Эветьене и само лицо скорее приятное, нежели отличное яркой, привлекающей взор красотой. Кожа бледная, словно полупрозрачная, и загар явно принимала неохотно, а у Тисона она немного смуглая. Наверное, наследие бабушки из Вайленсии – вместе с тёмными глазами и волосами.

И оставалось лишь догадываться, что Диана подумала об увиденном с утра.

После завтрака мы разошлись по комнатам. Я не знала, как и чем развлекать гостью и надо ли делать это вообще, Тисон едва десятком слов с сестрой перемолвился. Пока мы одевались перед завтраком, Диана успела обойти первый этаж, осмотреться на местности и раздать слугам ценные указания. За столом она спросила, ничего ли страшного, что она вмешивается в мои обязанности хозяйки дома, и я смогла только плечами беспомощно пожать. Дворцовые слуги работали хорошо отлаженным часовым механизмом, привыкшие обеспечивать бесперебойный комфорт высокородным обитателям. Ясно, что и ими кто-то руководил, следил за исправным ходом дел, разрешал вопросы обеспечения и далее по списку, но я этого человека – или группу людей – никогда не видела и не слышала. Питьё, пища и всё необходимое доставлялось в срок, покои исправно убирались, и даже Кили выполняла свои обязанности практически без вмешательства с моей стороны. Время от времени она спрашивала, какое платье я желаю надеть, как уложить волосы и какое масло добавить в ванну, однако в большинстве случаев я оставляла выбор за ней. В доме Эветьена же от меня ожидали каких-никаких распоряжений, а я с трудом могла назвать час ужина.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Впрочем, одиночеством я наслаждалась недолго.

Короткий стук в дверь и створка сразу открылась, являя улыбающуюся родственницу.

– Не побеспокоила?

– Нет, что вы, фрайнэ Лэндли, – я перестала бродить по комнате и замерла возле окна.

– Зови меня Диана и обращайся на «ты». Мы ведь теперь сёстры, пусть и не по крови.

– Да-да, – я выдавила вымученный оскал.

– Эветьен в числе прочего упомянул, что тебе требуется помощь с гардеробом, – Диана переступила порог и закрыла дверь. – Позволишь?

– Что позволить?

– Взглянуть, что у тебя есть, и понять, что тебе нужно. Не тревожься, едва ли я увижу нечто, чего бы не видела прежде.

– Конечно, – я проводила Диану в гардеробную, пропустила вперёд. – У меня почти ничего нет, только то, что выдано монаршей милос… волей Его императорского величества.

– О том половина Империи наслышана, – Диана обошла небольшое помещение, деловито осмотрела занятую моими вещами часть. – Как привезли на континент островитянку-подстрекательницу, в чём она была, словно захваченную при набеге пленницу. Скажу по чести, менее всего я ожидала, что не пройдёт и месяца, как Эветьен объявит островитянку своей суженой.

Диана стояла перед распахнутыми дверцами шкафа, изучая его содержимое, спиной ко мне, и выражения её лица я не видела. Зато суховатое, вопросительное удивление в голосе расслышала распрекрасно.

– Эветьен написал вам… тебе, что это решение императора?

– Да. И добавил, что, вопреки внезапности этого повеления и твоему происхождению, он более доволен, нежели ожидал. Написал, что ты хороша собой, очаровательна, непосредственна, отличаешься от других фрайнэ и твоё общество ему чрезвычайно приятно.

Почти признание, угу.

– Разумеется, о Тисе он упоминал только, что наш брат твой назначенный рыцарь, как и планировалось, и что Тис, возможно, задержится в столице.

– Не уточнил, как надолго?

– Нет. Рыцарям разрешено в случае нужды навещать близких членов семьи, но не слишком часто и гостить можно лишь несколько дней.

А мне они ничего не сказали…

И я, дура, не догадалась спросить, в самоволке Тисон или как?

– Несколько – это сколько?

– Не знаю. Спроси у самого Тисона. Или вы в ссоре?

– Нет, мы не… – начала я и умолкла в растерянности.

А ведь фрайнэ Лэндли сцене в коридоре удивилась куда меньше, чем следовало на её месте. Почти как Эветьен, заставший нас с Тисоном в спальне. Или это такая фамильная черта Шевери?

– И ты туда же? – кажется, в этой семье никого не шокируешь тройственным союзом.

– Куда? – обернулась ко мне Диана. – Асфоделия, о чём подумала быты сама, увидев себя и Тисона сегодня с утра?

Уж точно не о тройничке.

– Прибавь к этому, что Тисон находится в доме брата явно с полного одобрения последнего. Выглядели вы скорее раздосадованными, чем пойманными на недозволенном, да и вообще вели себя так, будто вероятное раскрытие вашей тайной связи Эветьену вас совершенно не волнует. Оговорка в письме Эветьена. И Тис так смотрит на тебя, пока ты не видишь…

Отлично. Свежеиспечённая компаньонка не провела в этом доме и дня, а раскусила нас на раз-два.

– Мать нашего отца, Маргарита Орвелле, родом из Вайленсии, – Диана отвернулась и принялась перебирать мои платья.

– Знаю. Эветьен говорил.

– Когда-то давно наш дед, фрайн Элрой Шевери, поехал по делам в Вайленсию, встретил на званом ужине Маргариту и влюбился в неё с первого взгляда, да так сильно, что сей же час решил, что красавица будет его женой. Маргарита ответила ему взаимностью, но долго не соглашалась покинуть семью и королевство. Наконец она поддалась на уговоры возлюбленного, они отправились в Империю и обвенчались, пусть род Шевери принял Маргариту без особой благосклонности. У супружеской четы родилось трое сыновей. К сожалению, младший сын, ставший рыцарем Рассвета, погиб в одном из священных походов на Хар-Асан. Оставшиеся двое женились и продолжили род Шевери, – Диана помолчала чуть и продолжила: – Наша мать умерла вскоре после рождения Тисона. Они с отцом тоже сильно любили друг друга… столь сильно, что после её смерти отец затворился в своих покоях, оплакивая её утрату. Бабушка, к тому моменту проводившая супруга в объятия Айгина Благодатного, узнала, что её сын в своём горе позабыл о собственных детях и пренебрегает обязанностями, и приехала в наше родовое гнездо. По сути, она заменила нам мать, особенно младшим, в чьей памяти не сохранилось ни единого маминого образа. Мы выросли под присмотром бабушки, она нас воспитывала и наставляла, учила всему, что знала сама, в том числе своему родному языку. Благодаря ей мы, девочки, получили лучшее образование, какое только доступно женщине в Империи, и возможность самим избрать себе супругов, когда придёт время. Или не избирать, если мы пока того не хотим. Позднее отец часто сетовал, что бабушка Маргарита давала нам слишком много воли и оттого избаловала, – Диана усмехнулась, подчёркивая, что она с родителем не согласна в корне. – Каждая из нас вышла замуж по любви, собственному желанию и за мужчину, выбранного самой, без выгоды для рода и давления со стороны отца. Мы не зависим от супругов полностью и, если захотим, можем заниматься не только домом и детьми.