прощение, покой, труба, потому что это было название года, приносящего с собой прощение всех долгов, облигаций и обязательств и полное спокойствие, возвещаемое народу трубным звуком. Римская Церковь имеет три рода индульгенций: частные индульгенции, относящиеся к исправительным мерам; индульгенции, отпускающие все грехи нации или отдельного лица, и, наконец, всемирная индульгенция, или, другим словом, юбилей. Писатели, обсуждавшие этот предмет, утверждали, неизвестно с какой целью, что папа Бонифаций VIII, выбранный в конце XIII столетия, был учредителем этого юбилея от века до века. Тем не менее достоверно известно, что первый юбилей римская Церковь праздновала в 1300 году.

Климент VI, имевший престол в Авиньоне, считая этот срок слишком долгим для человеческой жизни, сократил его на пятьдесят лет, как у евреев.

Юбилей праздновался в Риме в 1350 году папскими легатами и кардиналами Аннибалом Секкано и Витом святой Сицилии, посланными папой для открытия святых врат. В 1389 году папа Урбан VI издал грамоту, по которой срок юбилея сокращался на 33 года, число лет Христа Спасителя, хотя строгими хронологами утверждается, что он жил долее. В силу этой грамоты папа Бонифаций IX праздновал юбилей в 1390 году, а Мартин V в 1423-м.

Николай V сократил этот срок на шесть лет и праздновал юбилей в 1450 году.

Папы Павел II и Сикст IV сократили его на 25 лет, и при последнем юбилей был в 1475 году. С тех пор этот срок более не сокращали; но следующие папы ввели в обычай праздновать юбилей в год своего восшествия на престол и в другие важные события, для испрошения помощи свыше, святые же врата открываются не ранее как по истечении 25 лет.

Булла юбилея издаётся в день Вознесения Господня предыдущего года, когда папа даёт торжественное благословение народу. Апостольский иподьакон читает буллу по-латыни перед римским двором; другой читает её народу по-итальянски. Двенадцать трубачей и двенадцать егермейстеров играют на трубах, и к ним присоединяется пушечная пальба с замка святого Ангела.

Юбилей снова провозглашается на четвёртое воскресенье Рождественского поста; звон колоколов в течение трёх дней, предшествующих празднику Рождества, не умолкает, возвещая начало святого года.

Открытие святых врат, через которые проходят легаты для совершения молитв в четырёх соборах Рима, изображает открытие врат Царства Небесного.

Эта церемония совершается обыкновенно папой или старшим кардиналом накануне Рождества. 24 декабря духовенство торжественной процессией отправляется из апостольского дворца в собор Святого Петра, двери которого заперты, здесь совершается церемония, по окончании которой папские легаты, старшина святейшей коллегии и кардиналы протоиереи St. Jean de Latran и S-te Marie Majeure отправляются в собор Святого Павла и в остальные церкви.

Для папы поставлен высокий трон перед воротами собора Святого Петра; отдохнув на нём несколько времени, он берёт в правую руку золотой молот, подаваемый ему главным кардиналом, подходит к заделанным святым воротам и, три раза ударяя по ним вверху, в середине и внизу, произносит: «Aperite portas justitae» — Откройте двери правосудия. Каменщики с фабрики Святого Петра тотчас же ломают стену и раздают обломки присутствующим, которые хранят их, как святыню. Исповедники Святого Петра по открытии святых врат омывают святою водой притолки, косяки и резную работу. Церемония заканчивается пением. Папа произносит речь и молится на коленях с крестом в руках перед святыми вратами, затем входит в церковь и вместе с кардиналами совершает богослужение, после чего кардиналы в красных плащах с капюшонами сопровождают папу до его покоев и уезжают. Кардиналы-легаты повторяют ту же церемонию при открытии святых врат в прочих соборах; жители Рима должны побывать в них тридцать раз, а иностранцы пятнадцать. На следующий год святые врата заделываются почти с такими же церемониями.

Последний юбилей относится к 1826 году. Папа Лев XII послал герцогине Ангулемской молот, которым отворял porta santa.

Следующий юбилей будет, следовательно, в 1851 году, надо надеяться, что на этот раз государи и высшее сословие не унизят себя до того, чтобы ходить по улицам вслед за духовной процессией.

Суеверие римской церкви представляет смесь низости и гордости, глупости и коварства; честолюбивое и мелочное, оно ясно обрисовывает наклонности духовенства.

ГЛАВА XXXII

ПРОЦЕССИИ

Приближалась Святая неделя (Страстная), называемая в Риме la Santa; заботы, в которые погружено бывает в это время духовное население Рима, избавили Ноемию от общей нестерпимой навязчивости.

Римские монастыри были в неописуемом волнении, каждый хотел перещеголять другой пышностью своих украшений, богатым освещением и пением, столь любимым римским народом.

В женских общинах мыли, плоили, шили и вышивали церковное бельё и стихари для священников и левитов; эти хлопоты поглотили все прочие заботы, все монахини, от мала до велика, прилежно работали под надзором игуменьи.

Это был улей, где всё так и кипело деятельностью.

В этом возбуждённом состоянии язык работал не менее рук, и монастырские сплетни никого и ничего не щадили. Тут много говорилось о великолепном убранстве собора Святого Петра и часовен Ватикана во время Святой недели; это великолепие имеет действительно нечто величественное. Ум, душа, воображение не в силах противостоять его очарованию. Римская Церковь и глава его, папа, являются в это время перед народом, окружённые ореолом добродетелей, возбуждающих всеобщее уважение и энтузиазм. Чем сильнее поражает нас величие этого зрелища, тем более сожалеем мы об утрате того почти божественного могущества, которое папы под влиянием суетных страстей не сумели сохранить над народом. В течение всей Святой недели изображаются Страдания Господни, торжественное шествие Бога-человека в Иерусалим, Его распятие на Голгофе и славное Воскресение; но все эти церемонии Святой недели далеко не так умилительно действуют на душу, как это можно было бы предполагать; нельзя даже сказать, чтобы они возбуждали в зрителе религиозное чувство.

В Евангелии всюду, даже в победе, проглядывает смирение и покорность; плач и стенании устраняют мысль о суетной пышности, только у открытого гроба слышится пение радостных псалмов и возносятся хваления Богу. Чтобы достойно почтить эти божественные события, надо было вникнуть в наставления, преподанные нам учением Христа Спасителя.

Между тем римская Церковь никогда не является перед народом, окружённая таким тщеславным великолепием, такой роскошью, как на Святой неделе при изображении страданий Христа Спасителя: Его ночного бдения в саду Гефсиманском, этой агонии, когда кровавый пот градом катился с Его чела, предательств Его ученика и всех мук, которыми был устлан путь Сына Божия во время Его шествия на Голгофу под бременем креста.

La Santa бывает для римской Церкви днями самых сильных страданий, но вместе с тем и самых больших радостей. В это