Тем временем 30 сентября в газете «Правда» была опубликована написанная В.М. Молотовым передовая статья «Берлинский пакт: о Тройственном союзе», в которой констатировалось оформление двух воюющих группировок (Германия, Италия, Япония – Англия, США) и дальнейшее расширение войны «с превращением ее во всемирную империалистическую войну». В статье выражалось сомнение, «удастся ли участникам пакта реализовать на деле» произведенный раздел между ними сфер влияния. Это «будет зависеть от реального соотношения сил воюющих сторон, от хода и исхода настоящей, все более обостряющейся войны». Понятно, что Молотов с удовлетворением отметил «уважение со стороны участников пакта к той позиции нейтралитета, которую Советский Союз проводит с первых дней войны», и «подтверждение силы и значения» советско-германского и советско-итальянского пактов о ненападении. Одновременно подтверждалось стремление СССР, «поскольку это будет зависеть от него», сохранить свою политику мира и нейтралитета[1020].

4 октября Германия уведомила СССР, что никаких секретных договоренностей между участниками Тройственного пакта не существует, а германо-финское соглашение является чисто военно-техническим транспортным вопросом, не имеющим никакого «политического значения». 10 октября Берлин сообщил Москве о посылке германской военной миссии с учебными частями в Румынию[1021]. Тем временем воздушное наступление люфтваффе на Англию провалилось. 14 сентября А. Гитлер был вынужден констатировать, что, «несмотря на все успехи, предпосылки для операции «Морской лев» еще не созданы» и начало операции было перенесено на 27 сентября. 17 сентября операция была отложена на неопределенное время, а 12 октября окончательно перенесена на весну 1941 г., если «вновь появится намерение осуществить высадку в Англии». Таким образом, постепенно операция «Морской лев» стала средством «военно-политического давления на Англию»[1022]. Пока же логика расширения войны в Средиземноморье требовала от Берлина создания антианглийского континентального блока на основе Тройственного пакта, к которому в той или иной степени следовало привлечь Испанию, Францию, СССР и малые страны Юго-Восточной Европы. Соответственно в октябре – ноябре 1940 г. Германия провела переговоры с Испанией, Францией и добилась присоединения к Тройственному пакту Венгрии, Румынии и Словакии. В одном ряду с этими событиями стоят и советско-германские переговоры в Берлине в ноябре 1940 г.

17 октября в Москву поступило письмо И. фон Риббентропа И.В. Сталину от 13 октября, в котором он, обратив внимание советского руководства на то, что «последовательное продолжение политики добрососедских отношений и дальнейшее укрепление политического и экономического сотрудничества будут способствовать в будущем еще большим выгодам двух великих народов», сделал обзор событий за год. Возлагая ответственность за развязывание и расширение войны на Англию и Францию, Риббентроп утверждал, что «Германия намерена вести войну против Англии и ее империи до окончательного разгрома Британии» и что война «уже выиграна». В письме содержалось успокоительное разъяснение смысла германских мероприятий в Скандинавии и на Балканах, где продолжают учитываться советские интересы, и заключения Тройственного пакта. В заключение Риббентроп заявлял, что европейские державы Оси, Япония и СССР вполне могут создать единую политическую коалицию, что было бы крайне выгодно всем заинтересованным державам. Поэтому «историческая задача Четырех Держав заключается в том, чтобы согласовать свои долгосрочные политические цели и, разграничив между собой сферы интересов в мировом масштабе, направить по правильному пути будущее своих народов». Германское правительство приглашало Молотова прибыть в Берлин для переговоров. Риббентроп также выражал надежду, что ему еще удастся побывать в Москве, «чтобы совместно с Вами, мой дорогой господин Сталин, подвести итог обмену мнениями и обсудить, возможно – вместе с представителями Японии и Италии, основы политики, которая сможет всем нам принести практические выгоды»[1023].

Вечером 19 октября Ф. фон дер Шуленбургу было сообщено, что ответ И.В. Сталина будет передан, видимо, 21 октября, вопрос же о поездке В.М. Молотова в Берлин, которая будет предпринята по приглашению германского правительства, «решится сразу после советских государственных праздников, которые приходятся на 7 и 8 ноября»[1024]. Вечером 21 октября Молотов вручил Шуленбургу письмо Сталина И. фон Риббентропу. В своем ответе Сталин благодарил германского министра иностранных дел за доверие и за содержащийся в его письме «поучительный анализ последних событий». Сталин поддерживал точку зрения Риббентропа о том, что «вполне возможно дальнейшее улучшение отношений между нашими государствами, опирающееся на прочную базу разграничения своих интересов на длительный срок». Советское правительство принимало приглашение Молотова в Берлин, куда он мог бы прибыть 10–12 ноября, и выражало надежду, что желание Риббентропа вновь посетить Москву будет вскоре выполнено. Обсуждение вопросов совместно с Японией и Италией Сталин считал преждевременным[1025].

Со своей стороны Англия и США пытались блокировать наметившееся с лета 1940 г. улучшение советско‐японских отношений, но, естественно, Москва не собиралась действовать в ущерб своим интересам. Столь же серьезно в Лондоне восприняли создание германо-итало‐японского союза и попытки Германии расширить его за счет других европейских стран, в том числе и СССР. Советское руководство, недовольное действиями Германии в Румынии, 16 октября предложило Англии значительно более широкое торговое соглашение, чем обсуждавшееся до сих пор, а 19 октября опровергло слухи о подготовке в Москве созыва конференции СССР, Германии, Италии и Японии. В ответ английское руководство, стремившееся удержать Советский Союз от возможного сближения с Германией, одобрило идею С. Криппса о предложении Москве «широкого» соглашения. 22 октября Криппс передал советской стороне коммюнике английского правительства, в котором сообщалось, что вторжение Германии сорвано и английские войска сами намереваются активизировать боевые действия, но общая обстановка такова, что не исключено расширение войны на новые территории. Поскольку Англия уверена в своей конечной победе, она заинтересована в выяснении характера нейтралитета других держав, учитывая, что «благожелательный нейтралитет может быть почти столь же ценным, как вооруженная помощь», и позволит английскому правительству «высказать свою признательность по окончании войны тем», кто оказывал ему содействие, и привлечь их к участию в выработке нового послевоенного международного порядка.

Англия обращала внимание СССР на факты, доказывающие, что Германия и ее союзники уже теперь не считаются с советскими интересами и вряд ли станут это делать в случае их победы. Отмечая, что английское правительство не просит у Советского Союза вступить в войну на его стороне, Англия предложила договориться о тайном сотрудничестве. СССР обязался бы соблюдать благожелательный нейтралитет по отношению к Англии, Турции и Ирану, продолжать помощь Китаю, не заключать с Японией соглашения, которое развязало бы ей руки в расширении войны на Тихом океане, заключить с Англией торговое соглашение, а затем и пакт о ненападении. Со своей стороны, Англия брала бы на себя обязательства консультироваться с СССР по вопросам послевоенного устройства, «по окончании войны не организовывать или не вступать