Даже не смотря на то, что мой отец не делал ничего нового последние три года, их все ещё показывают по субботам утром, а многие местные станции по всей стране показывают их во второй половине дня по будням.

Конечно, мой отец все ещё рисует. Он все ещё пишет сценарии, и он все ещё составляет раскадровки. Но его новые мультфильмы никто никогда не видел. Его имя, сказал он, — смерть в мире анимации. Дисней отравил для него как студийные, так и сетевые воды. Они внесли его в черный список, и у них достаточно влияния, чтобы осуществить свои угрозы.

Поэтому он творит для того дня, когда его работу снова увидят, — у него не было сомнений, что она будет показана. Эта ситуация не может длиться вечно. Он рисует свои фоны, раскрашивает кадры кинопленки и планирует свои истории. И по моему личному мнению, его мультфильмы даже лучше, чем прежде. Его идеи в последнее время были воистину вдохновенными.

Господь милостив.

* * *

Божий Дом было труднее всего засунуть в автобус. Он намного тяжелее, чем кажется. Я помог отцу и матери поместить его на тележку и катить по подъездной дорожке, но поднимать его по ступенькам автобуса было сущим адом. Нам пришлось прислонить его к ступенькам, а потом толкать снизу. В конце концов мы поставили его в нишу рядом с плитой, и я охранял его, пока мама с папой вернулись в дом за остальными вещами.

Я посмотрел на Божий Дом, на гладкий серебристый металл его поверхности, на термометр, встроенный в его верхнюю часть. Мне было тепло и приятно просто смотреть на него. Я задумался на мгновение, затем упал на колени, сложил руки и помолился, чтобы Бог не позволил головорезам поймать нас. Это была искренняя молитва, а мой отец говорит, что сердечные молитвы, — самые лучшие.

Я думаю, что Бог услышал меня.

Мы путешествуем уже больше недели, и за нами никто не следит.

* * *

Когда мой брат Роберт умер, родители отдали его мне, и я превратил его в воздушного змея. Я снял кожу с его тела ножом, который мне одолжила мама, и повесил её сушиться. В сухой жаре середины марта его кожа за несколько дней стала твердой и жесткой. Я намазал её смягчителем, обработал камнями и досками, чтобы сделать податливой, и натянул на каркас воздушного змея, который сделал мне отец. Кожа легкая, но устойчивая к ветру, и я знал, что это будет идеальный материал для воздушного змея.

Теперь этот змей — моя единственная собственность, единственная вещь, которая будет со мной, куда бы мы не переехали. Это единственная вещь, принадлежащая мне, которую нельзя заменить.

Когда мы путешествуем, я запускаю его из заднего окна автобуса.

* * *

Новый город, в котором мы живем, довольно симпатичный. Он находится у подножия Скалистых гор в штате Колорадо, более чем в ста милях от ближайшего мегаполиса. Здесь нет ни больших супермаркетов, ни торговых центров, ни мультиплексных кинотеатров, ни даже Макдоналдса. Мой отец думает, что мы сможем пожить здесь некоторое время.

Здесь также много детей, и это хорошо. У меня будут дети, с которыми я буду играть, а у моего отца будет тестовая аудитория для его новых мультфильмов.

Небо голубое, трава зеленая, и Господь милостив.

* * *

Билли Болдсер мне больше не друг.

Я пригласил его прийти ко мне сегодня днем. Моя мать пошла за покупками в продуктовый магазин, отец работал в своем кабинете, и я посчитал, что это будет безопасно. Я отвел Билли на кухню, мы взяли немного колы, а потом пошли на задний двор играть.

Когда через несколько минут отец вышел на кухню, чтобы попить, он увидел нас с Билли через окно и выбежал во двор. Он схватил Билли за руки и поднял высоко в воздух.

— Именно то, чего не хватает Еве! — крикнул он.

Он понес Билли, теперь уже кричащего, в дом.

— Нет, отец! — крикнул я.

Но было уже слишком поздно. Он уже затащил Билли в кабинет и запер дверь. Я приложил ухо к дереву и услышал крики Билли, когда отец привязывал его к стулу. Голос Билли стал приглушенным, когда отец заткнул ему рот кляпом. Послышался звук летящих бумаг, затем наступила тишина.

Не совсем тишина.

Я слышал, как отец яростно рисует карандашом.

Он уже делал это раньше. Он примечал моих друзей, обладающих каким-то качеством, которое, как он думал, передастся в его мультики, и заставлял сидеть, пока рисовал их. Мать одного из моих друзей обвинила его в растлении малолетних и пригрозила выдвинуть против него обвинение, но мы уехали прежде, чем это началось.

Как бы мне не хотелось этого признавать, но некоторые из лучших работ моего отца появились в результате вот таких похищений моих друзей.

Я растянулся на полу коридора и попытался заглянуть под край двери, но не увидел ничего, кроме ковра в кабинете. Однако я прекрасно слышал. Я слышал, как Билли отчаянно борется, слышал, как отец лихорадочно рисует.

Через несколько минут я услышал, как отец молится, и понял, что он стоит на коленях перед Божьим Домом и разговаривает с Господом.

Когда через полчаса Билли выбежал, он даже не узнал меня.

Его глаза были красными и дикими, а на руках и лице виднелись следы от веревок. Он в ужасе выскочил из дома, а я даже не попытался последовать за ним. Вместо этого из-за двери я заглянул в кабинет отца. Он не смотрел на меня, но, должно быть, знал, что я здесь.

— Прекрасно! — сказал он. — Прекрасно!

Когда мама вернулась домой, он втолкнул её в спальню и запер дверь.

* * *

Они нашли нас. Не знаю, как они это сделали, но нашли.

Я шёл домой с детской площадки, усталый, потный и готовый поужинать, когда двое из них выскочили из машины и схватили меня. Я пытался вырваться, но они крепко держали меня, были больше и сильнее. Один из них быстро и сильно ударил меня по лицу, и его кольцо рассекло мне щеку. Кровь стекала по моему лицу, когда они бросили меня в машину.

Один мужчина сел на заднее сиденье рядом со мной. Другой запрыгнул на водительское сиденье.

Мы сорвались с места.

— Что вы с ним сделали? — спросил мужчина рядом со мной, когда мы ехали.

Я тупо уставился на него.

Он ударил меня снова, на этот раз сильнее, и по выражению его лица я понял, что