Шрифт:
Закладка:
Кукла моргнула и открыла глаза, её маленькие ручки зашевелились.
Тама знала — это дело рук Хоуи.
Маленькая куколка закричала, как будто в нее вставляли булавки и бритвы.
Тама легла в постель. Хоуи вернулся! Все будет как в старые добрые времена. Папе это может не понравиться, но он снова привыкнет к этому.
Что-то огромное и тяжелое скребло по полу чердака над ней. Она услышала мощные, неуклюжие шаги.
Хоуи.
Муха села ей на грудь. Она зажала её между пальцами, заставив замолчать. Она хотела все слышать.
Огромная тяжесть упала с чердака на второй этаж. Сквозь тонкие стены спальни Тама услышала, как отец отчаянно пытается запереть дверь и как она с грохотом распахнулась. Звук был приглушенным, но она слышала панические мольбы отца. Она прижалась ухом к стене.
— Нет! — сказал её отец, умоляя. — Только не сегодня… пожалуйста, не сегодня!
Потом она услышала пронзительный вой Хоуи и знакомый крик отца.
Тама легла на кровать и уютно устроилась под одеялом. Это был прекрасный день.
Перевод: Игорь Шестак
Джинджербред
Bentley Little, «Gingerbread», 1990
Наверное, я был пугливым ребенком. Казалось, многие вещи пугали меня. Одной из них был детский стишок — «Бегите, бегите, так быстро, как можете. Все равно вы меня не поймаете, ведь я Пряничный Человечек!»[37] Вся концепция не останавливаемого пряничного человечка пугала меня. В конце концов, я написал историю об этом.
Никто не делал выпечку так, как бабушка.
Она владела небольшой кондитерской в Пейсоне, которая располагалась прямо в передней части её дома, и когда мы, дети, оставались там на ночь, она позволяла нам смотреть, как делает пышные пончики, слоеные конвертики с начинкой из ягод и тысячи сортов чудесного хлеба. Иногда она даже разрешала нам помочь, и мы раскатывали тесто для нее, припудривали доски для раскатки и с помощью формочек размечали будущие печенья.
Если бы нам повезло, она бы дала нам немного сырого теста.
Я думаю, мне было девять лет, уж точно не старше, когда мама впервые разрешила мне остаться одному у бабушки. Джимми собирался в поход со скаутами, а я собирался остаться с бабушкой совсем один. Уже тогда я знал, что был любимцем бабушки, и был уверен, что без Джимми она даст мне несколько дополнительных лакомств.
Мама высадила меня днем, прежде чем отвезти Джимми в его скаутский лагерь. Она поцеловала меня в нос и погрозила пальцем.
— А теперь веди себя хорошо. Не доставляй бабушке никаких хлопот.
Бабушка засмеялась.
— Как он может доставить какие-то хлопоты? Когда Джимми уедет, ему не с кем будет драться.
Она дала маме и Джимми по пирожному с кремом, и Джимми дополнительно в дорогу яблочный фриттер.
Войдя внутрь, она разрешила мне выбрать что-нибудь из выпечки. Я несколько раз прошёлся взад и вперёд по маленькому магазинчику, заглядывая в витрины, прежде чем наконец остановился на датской булочке с вишней.
— Хороший выбор, — сказала бабушка, улыбаясь. — Мне она тоже нравится.
Мы прошли через заднюю дверь магазина в ту часть дома, где жила бабушка. Она не начинала печь до вечера — хотела, чтобы утром для покупателей выпечка была свежей, — поэтому до конца дня мы играли в игры и смотрели телевизор.
На ужин она приготовила мне гамбургеры и яблочный пирог (мой любимый), и после того, как она закончила мыть посуду, мы пошли в кондитерскую, чтобы начать работу.
— Припудри мне доски, пожалуйста, — сказала она. — Я начну готовить тесто.
Я взял пригоршню мелкой муки и посыпал ею доски для раскатки. Я закончил раньше нее и встал на низкий стул, чтобы посмотреть, как она размешивает тесто.
Она дала мне маленький кусочек теста, который я скатал в шарик и съел. Она продолжала мешать, а потом вдруг остановилась, как будто ей пришла в голову блестящая идея и повернулась ко мне.
— Ты хочешь попробовать что-то совершенно другое? — спросила она.
Я кивнул, усмехнувшись. её эксперименты, новые блюда, которые она готовила, всегда были фантастическими.
— Хорошо!
Она подошла к шкафу и вытащила несколько маленьких коричневых бутылочек. Она поднесла их к свету, чтобы лучше разглядеть их крошечные этикетки, а затем высыпала в большую миску тщательно отмеренные ложки каждого. В эту же миску она зачерпнула несколько пригоршней теста. Она протянула мне деревянную ложку.
— Мешай, — сказала она мне.
Я начал перемешивать. Постепенно тесто приобрело цвет: сначала светло-коричневый, затем темно-коричневый.
Смеясь про себя, бабушка достала из ящика стола несколько формочек для пудинга и для печенья. Она положила их на столешницу рядом со мной.
— Я раскатаю тебе тесто, — сказала она. — А ты можешь разрезать его на фигурки.
— А что мы будем готовить? — спросил я.
— Ты увидишь.
Я продолжал перемешивать. Через минуту бабушка наклонилась через моё плечо, чтобы заглянуть в миску.
— Ладно, — сказала она. — Этого достаточно.
Она подняла миску, перевернула её вверх дном над доской для раскатки и резко ударила по дну. Из нее выскочил комок теста. Бабушка взяла свою скалку и, напевая себе под нос, начала раскатывать тесто, пока оно не стало плоским.
Пока она катала, я смотрел на кучу формочек. Для меня они все выглядели классно, но в конце концов я выбрал одну. Человечка.
Бабушка отступила в сторону.
— Ладно, — сказала она и посмотрела на формочку в моей руке. — И что же ты выбрал?
Я показал ей маленькую человеческую фигуру.
Она засмеялась и захлопала в ладоши. Полетела мука.
— Прекрасно! — воскликнула она. — Это идеальный выбор!
Я подошёл к доске для раскатки, прижал формочку и обратно вытянул её; вырезанный силуэт человека, раскинувшего руки, идеально выделялся на фоне бесформенного теста. Я снова прижал формочку.
— Остановись, — сказала бабушка.
Я поднял на нее глаза.
— Подержи формочку на месте, — сказала она мне.
Я так и сделал.
Бабушка положила свою руку поверх моей. Она нараспев произнесла несколько незнакомых слов, потом отняла руку.
— Убирай формочку, — сказала она.
Я вытянул формочку и посмотрел на человеческую фигуру. Она ничем не отличалась от первой.
Бабушка открыла маленький пузырек от таблеток, который держала в руке, и достала несколько круглых конфет. Она
