— Принято.

Теперь вопрос мне:

— Кхаэла, что по оружию? Доставка выполнена?

Я усмехнулась.

— Доставлено пять тысяч винтовок турианского образца. «Фестоны», по большей части, пистолеты «Хищник». Использовали трофеи, докупили через Посредника нужное. Будет еще, но подготовка у местных не лучшая. Сейчас они не продержатся долго, пустая трата оружия и ресурсов, пока местные не пройдут тренировки.

Мне на это ответил один из ИИ.

— Это было ожидаемо, конечно же, Кхаэла, мы над этим работаем уже некоторое время.

Брекан добавил:

— Рабочие, рабы и слуги. Они научатся, если поверят в свой успех, и мы помогаем им. Никто не говорил, что это будет быстро, но это будет сделано, уже делается. Для минимальной подготовки солдат много времени не потребуется, тем более, что среди рабов и низших каст хватает тех, кто так или иначе имеет подготовку. Как минимум частичную, в качестве члена банды или наемника. Получается вот так, взгляни.

Я переключилась на предложенную запись. Вот едет вдоль поля багги с парой батарианских охранников. Едут мимо полей до самого горизонта, месят грязь колесами. Иногда постреливают в местную фауну или поверх голов рабочих. Легкая броня, пистолеты и дубинки, кроме инструметронов. В общем обычный патруль местных внутренних войск.

И вот они видят, что группа рабочих отдыхает. Уселись на более-менее сухую кочку в своих желтых защитных костюмах, грязных и покрытых водорослями, и не работают. Багги останавливаются, батары выпрыгивают из кабины:

— Работать, мясо! Кто не работает, тот подыхает! — и пытаются активировать шоковые импланты, чтобы рабов скрутило от боли, — а? Какого оно не работает?

После чего на них наваливается толпа и буквально забивает ногами и палками. Трупы отправляются в болото, машину отогнать подальше, на край поля. Марионетка-офицер кивает сам себе и закрывает дело, как «потери от местной фауны», и начинает больше гонять солдат, чтобы они «не подыхали так тупо», буквально загоняя их, а самых хлипких забивая перед строем. Ну и рабам и прочим тоже достается, от обозленных надзирателей, которым прилетело от начальства.

А рабы, ощутив свою безнаказанность (ведь мы их покрываем), требуют больше крови, больше нападений и усерднее тренируются. Но тут их приходится сдерживать. Еще слишком рано, нам нужно готовиться.

— Если выступим сейчас, нас всех просто сомнут, — вещал Ворхесс в одном из бараков, — это уже не патрулю кровь пустить, когда они этого не ждут. Это армия, это город, построенный так, чтобы защищаться от осады таких недовольных. Это надзиратели, имеющие опыт и обученные подавлять бунты. Нужно действовать вовремя. Смекаете?

— И что тогда? — раздался голос из толпы, — ну вот готовимся мы, так все равно перебьют.

Ворхесс облокотился на нары и ответил:

— Бить нужно вовремя, тогда не нас перебьют, а мы их. Подготовившись, найдя обходные пути, с планом. Вы только на себя надеетесь, неправильно это. А ведь среди гедун тоже полно недовольных. Среди слуг. Они не сильно лучше вашего живут, так-то, но сами не осиливают бунт. Может они не смогут сражаться, как вы, но открыть нам двери, почему нет? Многие из них так же ненавидят своих хозяев. Да почти все ненавидят И им так же нечего терять, кроме цепей.

— Ну, это же рабочие… — задумчиво проинес раб-турианец, — батарианцы.

Ворхесс кивнул.

— Как и я, если ты не заметил. Гегемония существует именно поэтому. Потому что рабы ненавидят всех батарианцев, хотя рабочие часто живут не лучше рабов. Рабочие презирают друг друга, им кажется, что остальные живут уж точно лучше них. Ведь так говорят старшие касты. И рабочие их слушают, хотя тоже ненавидят. А еще они боятся оказаться на вашем месте. И вот итог, любой бунт обречен потому, что все всех ненавидят, хотя ненавидеть надо старшие касты, которые все это устроили! Но тут появляюсь я, капитан Ворхесс, чтобы показать вам, как можно действовать иначе! Смекаешь, хм?

Саларианец, явно старый, кивнул.

— Объединить конфликтующие группы, показав общий объект ненависти. Вы действуете от лица Совета Цитадели?

Ворхесс подумал (сделал вид) и заявил:

— Я не вправе отвечать на этот вопрос, друг мой. Но я желаю вам свободы, этого достаточно. А значит, всё должно быть сделано по науке. И когда гнев трудового народа на своих поработилелей, эксплуататоров вскипит и затопит улицы городов! Ни одна кара, что поработители задумали против вас, не поможет, но сработает против них. И каждому воздастся! И мы поднимем оружие против эксплуататоров! Дадим власть тем, кто действительно тратит силы, зарабатывая, и освободим рабов!

Толпа, собравшаяся из окружающих бараков, пока патрульные массово ищут пропавшую технику и не смотрят, начала тихо, но уверенно скандировать:

— Да! Сомнем их! Ворхесс! Ворхесс! Ворхесс! Ворхесс!

И то, что потом пришлось разойтись, чтобы не привлекать внимание, уже не важно. Конечно, рабочим батарианцам было сказано немного иное. В качестве аудитории были выбраны более молодые батарианцы, прошедшие службу и еще не настолько свыкшиеся со своим положением и лишениями.

— Вы смотрите вокруг и видите статусы. Но так ли красный отличается от серого? Вы все проходите службу. Сначала у всех, у каждого из вас белый. Вы видите как живут те, кто станут зелеными, желтыми, фиолетовыми и серыми. Так ли вы отличаетесь?

— Нет, конечно! — раздался голос из толпы, — статус не от внешности зависит.

Ворхесс кивнул.

— Я знаю. От богатства, касты, положения родителей, пола, знакомых, мира происхождения семьи и клана и много чего еще. Ваши родители привыкли, что так было всегда. Но вы служили вместе, пока были в одном строю. Вы учились вместе, вы ходите по одним улицам, стоите в одном ряду. Так ли они отличаются, чтобы смотреть на вас, наклонив голову вправо, с превосходством и презрением? Так ли они правы, со своим отношением?

— Нет! Такие же, как мы, и кровь такая же. Я видел, когда задело, — сказал молодой батарианец из рабочих.

Ворхесс понимающе покивал.

— То, о чем я говорю, парень. Такие же как вы, я, мы все. Так почему им власть, а вам побои? Слышали, что произошло во дворце?

— И видели! — раздалось сразу несколько веселых голосов.

Во дворце на голову одного из глав кланов упало ведро с говном. Явно разбавленным, хорошо так растеклось, и по главе, и по ковру, и по