Лица родителей парня посерели, а руки Лили заметно задрожали.

- Ладно, сейчас тебе надо отдохнуть… - начал было говорить Джеймс, но был перебит сыном:

- Нет, папа. Я должен рассказать! – Гарри попытался подняться, но рука отца мягко удержала его.

- Хорошо, рассказывай, только лежи.

- Волдеморт вернул себе тело.

- Как?

- Руквуд сварил какое-то зелье… - от упоминания имени бывшего невыразимца, Джеймс заскрипел зубами и изо всех сил сжал матрас на котором лежал его сын.

В это время в палатку зашли Дамблдор и Лайонел.

- Полагаю, мы узнаем некоторые подробности, когда он очнется. – директор указал головой на лежащего неподалеку лже-Грюма.

- Профессор Грюм? – удивился Гарри. – Что с ним случилось?

- С ним случился твой однокурсник. – слегка расслабился нервно усмехнувшийся Джеймс. – Он хотел задержать Виктора, чтобы тот не добрался до кубка первым, и вот результат.

- Но зачем профессору это? – не понимал парень.

- Затем что это не Аластор Грюм, - тихо сказал Дамблдор. – Настоящего мы уже нашли плененным в его собственном сундуке.

Директор вытащил из кармана своей мантии фляжку Грюма, отвинтил крышку и осторожно наклонил ее. На пол капнула густая, клейкая на вид жидкость.

- Оборотное зелье, Гарри, - заметил Дамблдор. – Видишь, как все просто? Дело в том, что Грюм всегда пьет только из своей фляжки, и все прекрасно об этом знают. Самозванцу, конечно, нужно было, чтобы настоящий Грюм всегда находился под рукой, чтобы пополнять запас Оборотного зелья. Он весь год отстригал у находящегося под Империусом пленника волосы. Но он уже достаточно долго лежит без сознания, так что нам осталось лишь подождать – ведь зелье надо принимать каждый час… Посмотрим…

Дамблдор наколдовал всем кресла и пока мадам Помфри и Лили занимались Гарри, мужчины, Виктор и Айрис ждали.

В какой-то момент лицо лже-Грюма стало меняться на глазах. Шрамы исчезли, кроме свежих, кожа стала более гладкой, покалеченный нос отрос заново, уменьшившись в размерах. Седеющая грива становилась все короче и одновременно приобретала соломенный цвет. Деревянный протез с гулким стуком отпал на пол, а на его месте выросла обычная нога. Еще мгновение – волшебный глаз выскочил из глазницы, и вместо него появился нормальный глаз. Волшебный глаз покатился по полу, влекомый телекинезом, и оказался в руках Виктора, незаметно спрятавшего магическое изделие для дальнейшего изучения.

Пока все разглядывали новое лицо, с разной степенью узнавания, в палатку зашли Снейп, за ним Винки, а за ней профессор Макгонагалл.

- Крауч! – остолбенел от изумления Снейп. – Барти Крауч!

- Боже мой! – профессор Макгонагалл замерла в проходе и не сводила глаз с лежащего перед ней человека.

Грязная, растрепанная Винки выглянула из-за ног Снейпа и тут же пронзительно взвизгнула:

- Мастер Барти, мастер Барти, что вы здесь делать?

Она бросилась на грудь Краучу с воплями:

- Ты убить его! Ты убить его! Ты убить сына моего хозяина!

- Он просто без сознания, Винки, - ответил Дамблдор. – Отойди, пожалуйста, в сторонку. Северус, вы принесли зелье?

Снейп вручил Дамблдору маленький пузырек с совершенно прозрачной жидкостью – Сыворотку Правды. Дамблдор склонился над лежащим на койке, приподнял его в сидячее положение, зафиксировав изменением самой койки. Винки, спрятав лицо в ладонях, тряслась на полу. Дамблдор открыл рот Крауча и влил ему три капли сыворотки. Затем он указал палочкой на грудь Крауча и произнес:

- Реннервейт!

«Ага, значит его дополнительно оглушили.» - подумал Виктор.

Сын Крауча открыл глаза. На лице его не было никакого выражения, глаза смотрели в одну точку. Дамблдор наклонился, так чтобы их лица оказались на одном уровне.

- Ты слышишь меня? – тихо спросил Дамблдор. Мужчина моргнул.

- Да, - так же тихо ответил он.

- Я хотел бы, чтобы ты рассказал нам, - спросил Дамблдор, - как ты оказался здесь. Как ты сбежал из Азкабана?

Крауч судорожно вздохнул и монотонно заговорил:

- Меня спасла мать. Она знала, что умирает. Она просила отца спасти меня ради нее. Он любил ее так, как никогда не любил меня. Он согласился. Они пришли навестить меня. Дали мне Оборотное зелье с волосом матери. А она приняла зелье с моим волосом. Мы обменялись внешностью.

Винки, все еще дрожа, яростно затрясла головой:

- Ни слова, мастер Барти, ни слова больше, вы причините беду вашему отцу.

Но Крауч лишь судорожно вздохнул и все так же монотонно продолжил:

- Дементоры слепы. Они ощутили, что в Азкабан вошли один здоровый человек и один умирающий. Они ощутили, что вышли один здоровый и один умирающий. Отец вывел меня, переодев в платье матери, на случай, если сквозь решетку нас видели другие заключенные. Мать умерла вскоре после этого. Она принимала Оборотное зелье до самой смерти. Она похоронена под моим именем и с моей внешностью. Все были уверены, что она – это я.

Один момент привлек внимание Виктора: «она похоронена под моей внешностью». Это бред сумасшедшего, или смерть в измененном облике фиксирует этот облик? Если второе, то это можно использовать.

- А что сделал отец, когда доставил тебя домой? – спросил Дамблдор.

- Инсценировал смерть матери. Тихие, семейные похороны. Эта могила пуста. Наш эльф выходила меня. Потом меня скрывали. Меня нужно было контролировать. Отец использовал множество заклинаний, чтобы управлять мной. Когда я выздоровел, я думал только о том, чтобы отыскать своего хозяина… чтобы вернуться к нему на службу.

- Жалкая шавка. – презрительно фыркнул Лайонел, ненадолго привлекая общее внимание.

- Как твой отец управлял тобой? – вернулся к вопросам Дамблдор.

- Заклятие Империус. – ответил Крауч. – Я находился под контролем отца. Он заставил меня ходить круглые сутки в мантии-невидимке. Рядом со мной всегда была эльф. Она была моим тюремщиком и заботилась обо мне. Она жалела меня. Она убедила отца давать мне иногда возможность развлечься. В награду за примерное поведение.

«Ой, чую я уже проблемы.» - подумал Виктор, все меньше жалея о смерти старшего Крауча.

- Мастер Барти, мастер Барти, - всхлипывала Винки сквозь прижатые к лицу ладони. – Не надо говорить им, мы попасть в беду…

- Стало ли кому-нибудь известно, что ты жив? – тихо спросил Дамблдор. – Знал ли кто-нибудь, кроме твоего отца и домашнего эльфа?

- Да, - ответил Крауч и снова моргнул. – Знала колдунья в