Шрифт:
Закладка:
Там же прочёл небольшую статью «Курсом к 'Авроре»:
«Львов. (Корр. 'Правды» В. Бурлай) Преподаватель 4-й школы Василий Максимович Артюхов, в прошлом — строитель морских кораблей, сумел пробудить в ребятах страсть к путешествиям. Они совершают плавания по рекам на построенных своими руками катамаранах. Только что школьная флотилия отправилась в путь. Её «адмирал» — десятиклассник Е Киркач.
Ребята проплывут по рекам пяти республик. Их конечная цель — город Ленина, легендарная «Аврора».
Ну и футбол. Как пропустить? Тем более, такой заголовок — «Рекордный счёт».
«Вчера в Москве прошёл последний матч тринадцатого тура чемпионата страны по футболу между торпедовцами Москвы и ереванским 'Араратом». Эта встреча принесла рекордный счёт: семь раз фиксировалось взятие ворот.
В первом тайме успех сопутствовал гостям. За шесть первых минут они забили три мяча в ворота москвичей. А после перерыва пришёл черёд торпедовцев. Не смотря на то, что они остались вдесятером (с поля за грубость был удалён Андреюк). На 63-й минуте счёт уже был ничейный. А ещё через 10 минут капитан торпедовцев Бреднев провёл четвёртый победный гол'.
Взглянул на таблицу: впереди три «Динамо» — Москва, Киев, Тбилиси. В аутсайдерах «Черноморец», «Локомотив» и «Кайрат».
Отложил я газету, и такая взяла тоска! Хоть бы, думаю, Витька пришёл! Дед на дежурстве, на кухне «ля-ля», репродуктор вообще отключён. Там с утра «Радиофестиваль Советских республик, день Молдавской ССР». То тебе «Молдавия индустриальная», то какой-то «Лучафарул» в гостях у радиостанции «Юность». Сейчас вот, (я не так уж давно справлялся) выступление первого секретаря ЦК КП Молдавии И. Бодюла, потом будет «Вечный родник», про народное творчество в произведениях молдавских композиторов…
Снял с полки какую-то книжку: пялился-пялился в разворот, да так ничего и не почерпнул. Полная расбалансировка сознания, или как бабушка говорит, «вум за разум зашёл». В общем, хоть из дома беги.
Вышел на улицу, присел на бревно у калитки. Стал репу чесать. Что-то, думаю, сегодня не так. Что-то важное видел — не осознал. Вспомнил потом: сарай! Не было прошлый раз у подъезда никакого сарая. Верней так: у соседей по дому были, у нас же — проплешина пустыря, от которой с обеих сторон, те же жильцы первой и третьей квартир, сантиметров по двадцать оттяпали в свою пользу. Серёга уже после свадьбы встраивался в оставшийся промежуток, из одной шиферины цельную крышу лепил…
И пошли мои мысли крутиться вокруг сарая. Даже вспомнил, за сколько деревянных рублей Серёга его продал, когда стал работать следователем и получил трёхкомнатную квартиру. Что ж, думаю, за беда? Мимо шёл — взглядом не зацепил, а теперь из башки нейдёт?
Попробовал переключиться на что-то другое, от порога зовут:
— Сашка, домой!
И началось: «Завтра тяжёлый день, мама вчера не выспалась…» В общем, пожалуйте баиньки.
* * *Засыпая, подумал: за что в том сарае взгляду цепляться, если он такой же как все? Чуть не подпрыгнул: не может быть! Завтра же… нет, сейчас! Пока не разберусь — не усну!
Сдёрнул со стула штаны и рубашку, на цыпочках, на цыпочках — и гайда! А что? — на часах половина девятого. Ещё и программа «Время» не начиналась. Вернусь к десяти. Если домашние кинутся, скажу, что ходил по нужде, в смысле — в сортир.
Ночью ходить легче, чем днём. Наверное, свет имеет какую-то плотность и притормаживает. Не зря же люди с мешками посещают колхозное поле только после полуночи? Во тьме унесёшь быстрее и больше, ведь по законам физики свет — он и сверху должен давить.
По улице Чехова я не пошёл. Там по пути старое кладбище, да и дед может застукать. Поэтому сразу через железку, и по обочине. Возле дворов стрёмно. Дворовые псы обгавкают и местные пацаны могут остановить. Я хоть, почти «элеваторский», но кто кроме меня может про это знать? Под дурное настроение попадёшь — запросто отрихтуют. И звёзды с дороги лучше видны. Стожары ещё высоко. Лишь к осени склонятся над горизонтом.
Вообще-то стожар это длинный шест. Вкруг него, убирая сено, крестьяне формировали стог. Неверно его установишь — долго не простоит. Рухнет под собственной тяжестью.
Добрался без приключений. Дом отходил ко сну. Возле наших будущих окон пышная тётка снимала с верёвки бельё. Из стоящего на земле приёмника «Альпинист» лился голос радиохулигана: «Раз, два, три! На канале работает радиостанция „Катастрофа“. Все, кто слышит мои позывные, настраивайтесь на частоту. Сегодня для вас мои музыкальные пирожки!»
Скрежет иглы по пластинке и тенор Полада Бюльбюль Оглы:
'Ты мне вчера сказа-ала, что позвонишь сего-одня-а,
Но, не назвав мне ча-аса, сказала только: «Жди!»
И вот с утра волну-уясь, я жду у телефо-она-а
И беспокойно се-эрдце стучит в моей груди…'
Гоняет милиция их, охломонов. Машины с радарами ездят по улицам, устраивают «охоту на лис». Ежели кого засекут, вынесут-конфискуют всё, что на их озлобленный взгляд, имеет отношение к радио. В газетах призывы печатают: мол, прекратите блокировать работу аэропорта! Самолеты теряют связь с наземными службами, запросто могут разбиться. Люди погибнут! Им хоть бы хны. Даже это не пробирает. Встретятся два организма на одной частоте, и ну лясы точить: какой у кого супергетеродин, или моща передатчика. Живут же поблизости, знают друг друга, зайди да поговори! Нет, надо чтоб все в городе слышали!
Прогулочным шагом я повернул за угол, прошёлся туда-сюда вдоль шеренги сараев. Невероятно, но факт: на ближнем к дороге фланге, первые пять (в том числе наш) будто бы вышли из-под рук одного каменщика. Не только размеры — расшивку не отличить. Даже полоска мха в нижнем ряду кирпича смотрелась единым для всех элементом декора.
В полном смятении я отступил. Двинул назад той же дорогой, щуря глаза под фарами встречных автомобилей. С другой стороны ещё хуже. Над кирпичным
