меч может иметь значение. В сумме эти поступки создали меч в некотором смысле более могучий, чем тот, который сломался.

– Я этого не выбирал, – возразил я. – Серьезно. Здесь явно имеет место нарушение авторских прав.

Уриил снова улыбнулся:

– Должен признать, я никак не ожидал проявления этой конкретной разновидности веры в сфере моей деятельности.

– Веры в чертов фильм? – уточнил я.

– Веры в сказку, – ответил Уриил, – в то, что добро побеждает зло, свет – тьму, любовь – ненависть. – Он наклонил голову. – Разве не с этого начинается любая вера?

– Хм. – Я задумался.

Уриил улыбался.

– Здесь полно фанатов «Звездных Войн», – заметил я. – Возможно, их больше, чем католиков.

– Мне понравилась музыка, – сказал он.

* * *

Я взял лишний ящик с бриллиантами и отправился в гости к Марконе.

Молли составила мне компанию, но я и без ее интуиции знал, кого там увижу. Когда мы добрались до места, она посмотрела на здание и сказала:

– Эта сучка.

– Именно, – подтвердил я.

Я постучал в дверь «Общества светлого будущего». Это был небольшой, но настоящий замок, который Марконе перевез в Чикаго. От меня не ускользнуло, что он воздвиг чертово сооружение на том самом месте, где раньше стоял дом, в котором я на протяжении долгих лет снимал подвал. Придурок.

Дверь открылась, и на меня хмуро уставился человек ростом и шириной с разведенный мост. У него были длинные волосы, борода арабского террориста и мускулы, которых хватило бы на обед сотне голодных стервятников.

– Ты Скальди Скьельдсон, – сказал я. – И знаешь, кто я такой. Я пришел повидать Марконе и его гостью.

Скальди нахмурился. Это картина могла бы внушить ужас, если бы я не провел последние дни в компании геносквы.

Я поднял бровь и спросил:

– Итак?

Хмурость перешла в сердитость. Однако он отошел и пропустил меня.

– Спасибо, – поблагодарил я и направился к комнате для совещаний. Я отлично знал, где она находится. Побывал тут в обличье мертвого призрака. Скальди торопился за мной. Похоже, его немного нервировал тот факт, что я знаю дорогу.

Чародей.

По пути мы миновали еще нескольких эйнхериев, и я без стука распахнул дверь совещательной.

Мэб сидела за одним концом стола, с непроницаемым, суровым лицом, прямая, как столб. Ее платье и волосы были абсолютно черными, как и глаза, включая белки. Значит, она явилась сюда в облике Судьи.

Если Мэб надевает черное, люди умирают. Когда я видел ее в таком наряде в последний раз, кровь двух Королев фэйри пролилась на землю Духоприюта.

Справа от нее сидел Джонни Марконе в темно-сером костюме, барон Чикаго по Неписаному договору – под которым стояла и моя подпись. Возможно, на висках Марконе проступила новая седина, но это лишь придавало ему элегантности. Во всем остальном он выглядел как обычно: спокойный, настороженный, безукоризненно ухоженный и милосердный, как лезвия газонокосилки.

– Могли бы сразу мне все рассказать, – сообщил я Мэб.

Она посмотрела на меня своими непроницаемо-черными глазами и по-птичьи наклонила голову.

– Вы уравновешивали весы с Никодимусом, – продолжил я. – Но речь шла вовсе не о том, чтобы вернуть долг. И не о том, чтобы расстроить его планы. Это была полномасштабная политическая месть.

Очень, очень медленно Мэб подняла руки и положила на стол перед собой. Ее ногти были черными и казались достаточно острыми, чтобы резать шелк.

– Вы с самого начала подставили Никодимуса, – сказал я. – Вы, Аид и Марконе.

Марконе качнул головой, но промолчал.

– Это единственное разумное объяснение. Почему вы отослали Молли… она бы догадалась, что вы что-то затеваете. Почему у него были планы хранилища Марконе. Почему тела исчезли и полиция не ухватилась за это дело. Проклятье, они наверняка приняли перестрелку и взрывы за нападение террористов. И готов биться об заклад, что рыцарям уже предложили новую работу, после того как их кумир свалился с пьедестала. Я прав?

Призрачная улыбка коснулась губ Марконе.

– Никодимус нарушил ваш договор, – сказал я Мэб. – Он похитил Марконе, посла, действовавшего в рамках договора. Это ваша месть. Вы подстроили все так, чтобы ему в руки попала информация о сокровищнице Аида. – Я повернулся к Марконе. – А вы специально устроили свое хранилище таким образом, чтобы из него можно было открыть портал. Ради того, чтобы годы спустя подставить Никодимуса. – Я посмотрел в немигающие глаза Мэб. – И вы оба нанесли ему самую глубокую рану, какую только могли. Вы лишили его дочери. Хуже того: вы заставили его самого убить ее.

Они молчали.

Однако черные, как вороново крыло, ногти Мэб на долю дюйма вонзились в дерево стола, ее пустые черные глаза блеснули.

– Теперь он лишился своего адъютанта, – продолжил я. – Лишился своих рыцарей. Когда станет известно о его предательстве, он лишится своего имени. Никто не захочет работать с ним. Никто не будет заключать с ним сделок. С вашей точки зрения это хуже смерти. Вы ранили его, лишили власти и оставили страдать.

Молчание.

Я повернулся к Марконе.

– А какова ваша выгода? Вы построили хранилище и нашли клиентов. Если верить моим деньгам, Аид был вашим первым вкладчиком. Когда он продемонстрировал свое доверие, другие последовали его примеру – и теперь у вас хранится больше сокровищ, чем у кого-либо в сверхъестественном мире. А если побочным эффектом всего этого стала небольшая месть Никодимусу – что ж, тем лучше. У вас полно денег, чтобы загнать его в угол теперь, когда он слаб.

Глаза Марконе, такого же зеленого оттенка, как старые долларовые купюры, любезно сфокусировались на мне. Но он ничего не сказал.

Наконец Мэб произнесла замогильным голосом:

– Из всего этого следует какой-то вывод, мой Рыцарь?

– Я хотел, чтобы вы знали, что я знаю, – ответил я. Затем посмотрел на Марконе. – В грабеже участвовали люди, которых это дело никак не касается.

– Однако эти люди вторглись на мою территорию, – тихо сказал Марконе.

– Помогая вам отомстить, – возразил я. – Гоняйтесь за Никодимусом сколько влезет. Но прочих оставьте в покое. Они ничего у вас не взяли.

– Они отняли жизнь моего сотрудника, – ответил Марконе.

– Сделавшая это женщина мертва, – сказал я. И бросил на стол денежный ящик. Он приземлился с внушительным стуком.

Мэб нахмурилась.

Марконе вскинул брови:

– Что это?

– Вергельд, – сказал я. – Знаете такое слово?

– Салическая правда, – без запинки ответил он. – Кровавые деньги. Компенсация родственникам убитого.

– Именно, – кивнул я. – Это для семьи вашего погибшего сотрудника. Позаботьтесь о них. И оставьте моих людей в покое. Игра закончена.

Марконе посмотрел на ящик, затем на меня.

– А если я не соглашусь на ваши условия?

– Тогда у нас с вами возникнет серьезная проблема, – сообщил я. Повернулся к Мэб и добавил: – Прямо здесь и прямо