свою магическую силу, зная, что ему можно было использовать, а что лучше не трогать. У него оставались запасы, которые он обычно использовал для сдерживания Кошмаров. Какой бы отвратительной ни была его натура, он не позволял Кошмарам бесчинствовать в Авеле. Всегда сдерживал их ценой извечной головной боли, не давая распространяться и нести разрушения. Сеять Хаос было его работой.

Но теперь, когда они почти у цели…

Можно было использовать Кошмары как отвлекающий маневр для богинь. Тогда Семидея, если она уже была в курсе всего, пошла бы по ложному следу. И они обошлись бы без жертв.

– Могу, – наконец ответил Саргон.

Темная мощь вскипела в нем, словно пробудилась от долгого сна. За все то время, что Саргон провел в Меласе, он ни разу не использовал этот запас. Сейчас же пришло его время.

Саргон обрезал поводки, почувствовав непередаваемое внутреннее ликование. Оно было схоже с возбуждением, что охватывало тело перед битвой.

Ответом на уничтожение заслонов стал рев тысяч Кошмаров, которые набросились на этажи. Их торжествующая песнь свободы эхом отдавалась в его венах, пускай он вовсе и не желал вредить мирным душам и Шейдам.

– У нас мало времени, – пояснил остальным Саргон. – Скоро Авель превратится в Хаос. А нас, прежде чем попадем к озеру, еще ждет личная встреча с самой богиней Смерти.

– Ты отпустил их… – догадался Бронт, до этого времени хранивший молчание.

– Выпустил Кошмары на волю? – вздрогнула Эль.

Саргон печально улыбнулся, вновь ощущая магию тьмы внутри себя. И не ответил. Просто переместил ребят прямо в холодный зал – единственный выход в пещеру озера Ассин.

Там их уже ждали.

На троне из костей и черепов сидела девушка исключительной красоты. Ее спина была прямой, голову украшала корона из костей. На коленях богини Смерти лежал серп.

– Приветствую вас, Шейды.

Ее голос – мелодичный и приятный – прокатился по тронному залу.

– Что привело ваш круг авантюристов ко мне в столь смутный час?

Тонкие пальцы Хемеги взяли костяную рукоятку серпа. Саргон был почти уверен, что богиня никогда не брала в руки настоящего меча. На ее пальцах не было мозолей, как у него, Рэйны или Бронта.

Но ей и не нужен был меч.

Она сама несла в себе смерть.

За несколько встреч с ней Саргон понял, что Хемега была не так проста, как всем казалось. Она играла роль безвольной марионетки Семидеи, которая полностью прибрала власть в Меласе к своим рукам. Однако на свадьбе он понял, что богиня Смерти не являлась мирной овечкой. Хемега вела свою игру.

И, явившись на коронацию Балига, она вскрыла свои карты.

Хемега являлась вовсе не пешкой, а королевой. И сделала свой ход против той, что так долго отодвигала ее на второй план.

Саргон поистине ею восхитился. Особенно в тот день, когда она возложила корону на Балига, сделав его равным себе.

Мысли затянули его в свои мрачные глубины, и он лишь через несколько минут тишины, опомнившись, произнес:

– Мы пришли предложить тебе плату взамен на проход в мир Живых, королева Меласа.

Остальные последовали его примеру. Казалось, даже Ноа очнулся от наваждения, вызванного смертью Иллиаса.

– Вы уверены, что сможете отдать то, что я попрошу?

– Да, – твердо ответила за всех Эль.

– Хорошо. – Хемега встала с трона и спустилась к ним с пьедестала. – Отдайте мне то, что дорого вам, не повторяясь в даре. То, с чем вы явились в Мелас, а не то, что обрели в Авеле.

Воспоминания.

Хемега хотела взять плату их воспоминаниями. Теми, что были ими пережиты, и теми, что были утеряны.

Все внутри Саргона противилось подобному решению, но он знал, что плата была необходима. Лжебоги тоже отдали воспоминания взамен на новую жизнь. Здесь ни для кого не было исключений.

Но что Саргон мог ей отдать?

– Перед тем, как вы предложите свою плату, дважды подумайте. Я не потерплю лукавства или обмана. Тот, кто солжет, стоя передо мной, навсегда останется в Меласе.

Значит, им придется быть честными и выбирать между воспоминаниями и возможностью вернуться в мир Живых.

– Я отдаю свои воспоминания, от которых я испытывал сильнейшую боль и страдание, – вдруг раздалось за их спинами. – В обмен на возвращение обратно в тот мир.

Ноа подошел к Хемеге ближе. Та склонила голову, рассматривая его, будто интересный экспонат. Затем элегантно взмахнула рукой, и на ее ладони засветилась золотом нить жизни, тянувшаяся из сердца Ноа. Он не дрогнул, когда богиня отсекла его воспоминание серпом. Судя по выражению лица, он был рад расстаться с тем, что оставило глубокий шрам в его душе.

– Иди. – Хемега махнула рукой туда, где позади ее спины виднелась дверь.

Следом к ней подошел Бронт. Саргону оставалось мало времени на размышления о том, что он мог отдать.

– Я отдаю вам, богиня, свое воспоминание о самом счастливом дне в обмен на возвращение обратно в тот мир.

Еще одно воспоминание, которое точно останется у него. Круг того, что он мог предложить Хемеге, стремительно сужался.

Хемега отсекла и это воспоминание, направив Бронта к двери. Обоих парней, как договаривались, Саргон окружал тенями. Дальше была Эль. Он послушал о ее приношении богине, а затем, когда девушка скрылась за дверью, наконец понял, что остался лишь он и Рэйна. И, конечно, Хемега.

Саргон заговорил первым:

– Я отдаю тебе, Хемега, свое воспоминание о том дне, что изменил мою жизнь навсегда.

Богиня улыбнулась. Он не понял, как она так быстро оказалась подле него. В тот момент, когда острие серпа коснулось нити его жизни, Саргон почувствовал легкое прикосновение холода. Она не торопила его покинуть зал. Он же не торопился уходить. В его душе зияла пустота, в том месте, где раньше жило воспоминание. Сердце болело. Саргон задышал чаще.

Рэйна же застыла, словно изваяние, глядя на Хемегу. Саргон пока не догадывался, что она собиралась предложить богине. А сама девушка, похоже, уже знала.

Рэйна плотно сжала губы. Ее мягкие светлые волосы выбились из хвоста и теперь прядками обрамляли лицо.

– А что можешь предложить мне ты?

Хемега подошла к Рэйне. Когда они оказались друг напротив друга, Саргона поразила мысль: они были так похожи. Его голову пронзила ужасная боль, готовая расколоть череп. Он, чуть покачнувшись, еле удержался на ногах. Дыхание перехватило.

Откуда проклятое ощущение, будто все это уже с ним происходило?

Да, это была вечная проблема Шейдов – ощущение, будто что-то похожее с ними уже случалось. Таковы были последствия Перерождения. Но у Саргона это чувство вечно усугублялось только рядом с