что-то глубочайше противоестественное, с чего «рвет», «тошнит» и «ум мутится» от гадливого чувства! Напротив, ласки с мужчиною для него — то же, что у нас ласки с женщиною, «сама натура». И я стал думать, что вообще пол и его жизнь движется по эллипсу:

где в местах загиба эллипса образована содомия.

До чего они чувствуют себя законными и натуральными, видно потому, что они настаивают на праве между собою браков.

В 9/10 содомиты физического сближения не имеют, а образуются «дружбы», «соквартиродства», «сокелейничества» — прекрасны, тихие, мечтательные.

<…>

Так вот, дорогой мой, неужели же <…> станете Вы мне хныкать, <…> что «христианство благословляет брак», «у нас есть венчание», и проч., и проч., и проч. Будет: оставьте ослам ослиное и ответьте прямо и честно:

Мы, христиане, — ненавидим брак!

Мы — люди духовные!

Мы — люди идеи.

Идеальный мир — выше или по крайней мере не ниже плотского.

Идите к нам — в этот духовный мир, оставив эти пеленки и юбки и всякую нечисть.

Хорошо, я соглашаюсь, что Ваш «духовный мир» выше плотского. Но «оставьте мне мое маленькое»!! Пожалуйста — оставьте! Соглашаюсь, что я бездарен, комар: но предоставьте комару комариное царство: а если Вы его раздавили, то я уже из комара обращаюсь в Голиафа и получаю ПРАВО кричать:

«Вы — от Диявола, а не от Бога: и все ваше царство — Сатанинское». Что я и делаю томах в 6-ти своих трудов; это — и ничего более.

Вы — богаты, я — беден, Вы — высоки, я — так себе. Ведь 1000 сапожников только и имеют утешения, что «жинку» да «Ванечку» в колыбели: ведь человечество — стадо (в хорошем смысле) и живет самым маленьким, травкой, мутной водицей в ручье. Куда ему до евангельских «пирожных»: и «некогда», и «не понимаю». Но в «жинке» всякий понимает: встал член-совокупился (не осуждайте за грубые слова) — наутро нежнее провел рукою по щеке ее — к вечеру жинка не очень трезвого его прибрала с улицы на кровать. Смеет ли же гордая — сатанинская церковь сказать: «Как это низко! Вот есть семинарии: там — занимательно! Учат философии и гомилетики. A vulva жены — пхе! пхе!».

Отношение церковное к семье — возмутительно: не понимаю, как можно еще его «комментировать» <…>. Это — говно, которое просто надо выбросить. Оно — двулично, притворно, злобно, высокомерно, и — «таинство». <…> Ослы-попы до того бездушны, что ни одному не пришло на ум, зная все по исповеди, поведать церкви («повеждь церкви»), что же именно такое, какие ужасы творятся в христианской безразводной семье! И ни один из этих мерзавцев не поднял голоса за развод! Вы обещаете мне fall’ы на том свете (зачем они мне? Я там хочу встретиться только с Варв<арой> Дмит<риевной>, женой моей, но встретиться — обновленным и очищенным, понеже «скверен есмь») — но о духовенстве сплошь я уверен, что оно будет сидеть в соленой воде, будет жаждать — и не напьется.

Ни один из духовенства не войдет в Царство Небесное: они несут сословный, классовый, церковный грех, преступление своей церкви на себе — и не войдут и не увидят Бога.

Но я отвлекся.

Итак, жена и дети для человека — кактрава для вола. «Единственное и без чего не может жить, не имеет утешения 99/100 человечества». И вот в этом-то пункте поповство и церковь и наступило на горло: «Полно тебе с женами возиться: сказано — „не от крови и похоти“, а „отдуха“ — надо родиться. Поступи в семинарию и учись, или поди к старцу — и повинуйся». Промен. Да позвольте: надо спросить человека, хочет ли он меняться. Что это за насильственный промен! Вы скажете: «Церковь венчает». А вдовые попы? А разведенные, которым запрещен брак? А студенты, гимназисты старших классов, а 18-летние гимназистки, а солдаты и офицеры? Как Каин убил Авеля, так Каин-Церковь везде «предала» брак в руки сурового и слепого государства (= Рим), сказав: «Гвоздите по голове это мое „таинство“, запрещайте кому хотите — только чтобы оставшаяся часть у нас — венчалась и нам платила». О, эти «серебреники» церковные, не жгут они рук церковных, ибо давно прожжена церковная совесть. Итак, как вол суток не может жить без травы, так юноша от 15 лет и девушка с 13 (в 90 %) не могут полных семи дней, не впадая в онанизм или дурное воображение, обойтись без дружка/подружки в постели, и не должны. И все эти искариотские «не дозволено», «не благословляю», «ограничиваю». «Велю ПОДОЖДАТЬ» — ввергли человечество:

в онанизм,

в проституцию.

Растлили воображение человеческое.

Испортили нравы, улицы, села, фабрики,

навели уныние,

породили отчаяние,

скуку, томление и —

все с ними связанное,

от Байрона и Гейне

до кафешантанов.

Во главе же всего, у тех, кто не выдержал искариотских правил Иуды, кто как Авель бежал от завистливого (молох) Каина и рождал —

ДЕТОУБИЙСТВО.

Это — уже не эмпиризм римлян, а «христианская идея», христианское идейное детоубийство. И, друг мой милый, но бессознательный в этом пункте, — сами Вы теми «прелестными» страницами письма, где пишете о высоте «надполовой», «сверхполовой» (это-то и есть содомский спиритуализм) жизни, — положили листочек на ту чашу весов, где надписано:

«убей дитя».

Далее Розанов с позиции иу действующего христоборца восхваляет еврейскую семейственность, как принцип бытования, противоположный ущербному христианству. Вместе с этим он изрекает кощунственную для православного человека хулу на Святое Писание и речения Апостолов:

Вы писали о римлянах, а я напишу о евреях «с залупленными fall’ами»:

1) аще новобрачный юноша — три года его не берут на войну.

2) аще он (муж) в возрасте неработном, то три года его кормит тесть и затем свои родители.

3) для новобрачного «все миквы» (суточные обязательные обряды) отменены: понеже исполнение супружествования равняется перед Богом всем миквам (заповедям).

И, конечно, у евреев даже и не перепускали бы из 3-го класса в IV-й гимназий и гимназисток без обручального, женного кольца на руке, и целомудрие расцвело бы, революции бы не было, смуты, самоубийств и дебоша на улицах не было бы.

Боже, до чего понятно, что церковь одна во всем виновна, виновна в каждом пьяном