Шрифт:
Закладка:
Она боится за его жизнь. Идеология в Движении кибуцев всегда ценилась выше человеческих отношений. Движение “Ашомер Ацаир” не знает компромиссов. Враги Израиля Розенцвайга жестоки и мстительны. Они заставили больного и пожилого человека покинуть кибуц, отлично зная, что он не сможет нести непосильную ношу, физической работы и содержать семью. У них даже не мелькнула мысль, что он – один из основателей кибуца.
Израиль, кричит она в душе, спрыгни с телеги, не оставляй круга людей, достойных тебя. Писатель Шай Агнон, поэтесса Лея Гольдберг, министр Залман Шазар, друг юности Гершом Шалом – вот люди, достойные твоего общения. Государственный контролер доктор Зигфрид Мозес, министр Пинхас Розен, Наоми Соломон, женщина с невероятным чувством юмора, из министерства юстиции. Члены академии, преподаватели Иерусалимского университета. Ученый Витя Бак, профессор Эрнст Симон, глава центра образования при университете, известные языковеды профессора Полоцкий и Натан Ротенштрайх, Давид Флосер, Дов Садан, историк Бен Сассон, молодые блестящие ученые – философ Бен-Шломо, Ривка Шац, Тухман. Многие из них не родились в Германии, но владеют немецким языком. После того, как известный философ Шмуэль Хьюго Бергман помирился с Гершоном Шаломом, они с женой присоединился к компании.
Эти дружеские встречи приносят ей чувство умиротворения. В кибуце она страдала от криков на общих собраниях, развязности, считавшуюся признаком свободы личности. А здесь резкие столкновения мнений происходят в атмосфере заинтересованности и взаимного уважения. Даже Агнону, который хочет доказать грубоватым языком провинциала, что он всегда прав, приходится вести себя в рамках культурного диалога.
Конечно, германский этикет, уважение к собеседнику, нелегко даются галицийцу. Агнон с трудом сдерживает свою запальчивость. А эгоцентризм хозяина дома сталкивается с упорством Агнона. Увлекаясь лекцией об исследованиях Каббалы, профессор забывает самого себя, и никто не в силах прервать его словесный поток. Слушатели втягиваются в этот мир, сотканный из противоречий.
Агнон слушает друга с недовольным выражение лица.
“Шолем, ты лишен чувства гостеприимства!”
А Шалом все внимание уделяет двум красивым женщинам. Недавно расставшаяся с мужем блондинка Ирена и типичная берлинка Ильзе, обладательница умопомрачительной фигуры впервые в доме профессора. Он подробно объясняет им значение понятия из Каббалы “круговорот душ. Вот уж, где справедливо выражение “метать бисер перед свиньями”. Шалом вдается в сложные объяснения, забыв, что красотки, сидящие перед ним, абсолютно ничего не понимают в тайном учении. Ильзе – любительница мужчин. Ее дети рождены от разных отцов. Сейчас она замужем за берлинским врачом, уродливым, но хитроумным. Не в силах больше терпеть тупость жены и ее бесконечные романы, он вернулся в Германию. А Ильзе, как пламенная сионистка, не поехала вслед за ним. Муж, приезжая время от времени в Израиль, рассказывает о своих бесчисленных юных возлюбленных, с которыми он путешествует по Европе. Ильзе не отстает от супруга, разглагольствуя о своих любовниках.
Стройная Ренда, секретарша одного из гостей, собирает пожертвования для научно-исследовательского института имени Вейцмана в Реховоте. Ее появление вызывает усиленный интерес со стороны мужчин. Увидев ее покачивающиеся бедра, профессор устремляется к ней и начинает ощупывать ее костюм, свитер, юбку. Красотка не сопротивляется. Ведь в одном из карманов она прячет шоколадку, которую и должен отыскать профессор. А тот ведет себя как прыщавый подросток.
Гостеприимная хозяйка дома потакает мужу.
А профессор, к всеобщему удивлению, громко объявляет:
“Довольно этих игр, Ренда, я не хочу больше твоих шоколадок!”
“Вот и хорошо, больше ты у меня не найдешь шоколад”, – спокойно ответила девица среди всеобщего молчания.
Остроумный профессор порой ведет себя, как избалованный ребенок. Вот Фаня подает к столу вкусные блюда. Профессор облизывает губы:
“Фаня приготовила соус, Фаня приготовила соус!” – напевает он.
Но если на десерт отсутствует клубника с взбитыми сладкими сливками, щеки профессора обиженно опадают.
Как писательница и ученица, Наоми с преклонением относится к учителю. И особенное ее уважение вызывает его сердечное отношение к землякам, пытающимся забыть все, что произошло на родине, и с трудом, ищущим себе путь между глубокими противоречиями настоящего.
Шалом ведет своих гостей по трудному пути между прошлой любовью и ужасом настоящего.
У многих гостей – общие воспоминания детства. От сладких бабушкиных сливок, от шоколада в ящике буфета, – бабушка хранила его до тех пор, пока он не покрывался плесенью, – до мальчика, снующего на роликах по улицам Берлина. Асфальт плавится под солнцем, и ролики застревают в тягучей черной массе. Шалом шутит, вспоминая отца, который считал себя немцем Моисеевой веры и был патриотом Германии. И каждый раз повторяет, что тот вышвырнул его из дома за сионизм.
А дальше беседа плавно переходит от сложных отношений между евреями и Германией восемнадцатого века к личной и национальной Катастрофе.
Деликатный профессор может выйти из себя.
“Не говори так много о своем маленьком городке, который не дал миру ни одного значительного человека”, – кричит он нажжены, рассказывающую о ее родной Лодзи.
“Ты был недостаточно интеллигентен в глазах моих родителей”, – обрезает его Фаня тоном принцессы.
“Я не был достаточно аристократичен в глазах твоих родителей?!” – взрывается он.
“Нет, Шолем, они надеялись, что их талантливая дочь выйдет замуж за настоящую личность”.
В юности ее послали учиться в Иерусалимский университет. Она постоянно обогащает свои знания, развивает эрудицию. Но с тех пор, как она вышла замуж за профессора, мысли ее все больше пребывают среди кастрюль.
“Получил письмо от Давида Бен-Гуриона”, – Агнон кончиками пальцев играет с поздравительной открыткой, и лицо его светится неподдельной радостью, вызывая смех всей компании. Всем известно отношение Агнона к Бен-Гуриону. Агнон – ортодокс. Он обвиняет главу правительства в том, что тот изначально направил развитие страны не туда, куда надо было. Он презрительно высмеивает его “предвидение” нового типа израильтянина, свободного от влияния диаспоры и отрицающего всякую связь с ней. Несомненно, важны репатриация, освоение земель, поселенческая деятельность, язык иврит, нравственные основы еврейских пророков. Но Бен-Гурион, противопоставляя их “книжному шкафу” еврейской литературы, оскорбляет чувства Агнона. Бен-Гуриона поддерживают писатели Миха Бердичевский, Яков Клячин и другие. А национальное сионистское Движение считает религию Израиля и его исторические традиции неотъемлемой частью еврейства, основой, связывающей судьбу еврейского народа с его культурой.
Поздравительная открытка от главы правительства вскружила голову Агнону. Хотя он уверен в том, что общество, построенное на политике и беспрерывных распрях и счетах, обречено попасть в сети коррупции. Политизация страны – катастрофа для еврейского государства.
“Пришли люди Второй алии и стерли тех, кто принадлежал к старому поселенческому анклаву, тех кто хранил религию и традиции, и создал
