— Не понимаю причин вашего веселья, господин Познань.

— Да всё просто, господин барон. Я по-прежнему считаю, что дуэль не поможет вам научиться общению с женщинами. Драка на моей памяти ещё никогда не устраняла причину конфликта. Или полагаете, слава заправского бретёра заменит обычное мужское обаяние?.. Простите, не уверен.

— Что и требовалось доказать, — пожал плечами мой оппонент. — Примирение невозможно, капитан.

— Вы знаете, барон… — неожиданно поддержал меня Всеволод Барятинский. — При всём моём уважении, но в словах господина Познань есть рациональное зерно. Я знал нескольких мужчин, не желавших работать над собой и учиться производить благоприятное впечатление на женщин. Двое из них закончили свою жизнь на дуэли. Один… впрочем, это отдельная история. Всё же подумайте над его словами.

— Я подумаю, — скрежетнул зубами барон.

— Тогда приступим. С вашего позволения, господа, я подробно проговорю правила дуэли. Всё же один из её участников не является подданным Королевы… Не возражаете?

— Нет, — это барон.

— Нет, — его секундант.

— Нет, — я решил не отставать от остальных. А то в самом деле сделаю что-нибудь не то. Как-то не так убью барона. Барону, разумеется, будет уже всё равно, но оставшиеся в живых из-за досадного недоразумения огребут немало проблем…

— Итак, дуэль ведётся до тех пор, пока один из участников не сможет её физически продолжать, либо сдастся на милость победителя. После того, как секунданты дадут отмашку, можно стреляться. У каждого будет по пять патронов. Заряжаете, делаете выстрел, и перезаряжаете вновь. Стреляете по готовности или когда сочтёте нужным. Поляна полностью в вашем распоряжении.

— То есть после заряжания я сразу стрелять не обязан?

— Разумеется, нет! Можете хоть на траву сесть и цветочками любоваться! Только про оппонента не забывайте, — слова Барятинского вызвали новый взрыв веселья у гостей.

«Про секс со своей женщиной в перерыве спроси, — беззлобно посоветовала Мисель. — Как тогда, на турели».

Но я предпочёл промолчать. Ну а капитан меж тем закончил инструктаж. Они с коллегой прошли на условный центр поляны. Разошлись каждый на пятнадцать шагов. Повернулись друг к другу. Подозвали нас с бароном. Капитан отшагнул в сторону. Я занял его место. Повернулся к своему оппоненту лицом. В руках тут же возник пистолет и россыпь патронов к нему. Последние я предусмотрительно убрал в карман пиджака, только один оставил в кулаке. Так мы и замерли с бароном: в одной руке пистолет, в другой — патрон к нему. Вытянули руки по швам, причём я отзеркалил позу оппонента.

Со стороны порядком поредевшей толпы пришли первые крики недовольства. Секунданты и слуги князя пытались вразумить гостей, что дальше стоять здесь может быть опасно для жизни. Самые упёртые уступили лишь после того, как лично князь заверил их, что в бальном зале сейчас развёрнут огромный головизор, на котором в реальном времени транслируется дуэль. Последнее обстоятельство стало и для меня откровением.

Однако самый серьёзный затык у организаторов случился с моими кошками. Валькирии упорно не желали покидать поляну. Однако, посовещавшись, всё же решили уйти, делегировав пару для организации охранения. Лита пристроилась рядом с капитаном, а Викера — рядом с секундантом барона. Они уверили князя, что так смогут оперативно отреагировать на ситуацию, ориентируясь на поведение секундантов. Тому это благодушия не добавило, но женщины оказались непреклонны. Даже пригрозили, что в ином случае останутся на поляне всем составом, и угроза ненормальных литанок подействовала. Князь уступил.

Наконец всё было готово. Секунданты переглянулись. Они стояли по бокам от нас, на самом краю поляны. Рядом — мои кошки. Больше вокруг никого не было, даже слуги ретировались. Пуля — она дура. Это мы добровольно вызвались познакомиться с ней поближе, а адекватные ясеньцы желанием подставляться под выстрелы не горели.

— Внимание, господа! — теперь инициативу взял секундант барона, и капитан любезно уступил ему эту честь. — По последнему звуку команды начинайте! Готовы?

— Да.

— Да.

— На-ча-ли!!! — растягивая слоги, гаркнул офицер.

Одновременно мы переломили стволы. Загнали патроны. Захлопнули механизмы. Взвели курки. Барон явно спешил. Он хотел выстрелить первым. Я же решил дать ему такую возможность. Вот палец ясеньца вдавил спусковой крючок. Я внимательно отслеживал его ход. Только так можно поймать момент выстрела. И мне это действительно удалось! Напрягшийся палец резко пошёл от меня. Боёк с металлическим лязгом ударился о площадку. От удара сдетонировал капсюль, и пуля, в короне пороховых газов, устремилась по стволу, закручиваясь волчком. Нарезка придала ей максимально возможную точность, направила туда, куда в момент выстрела смотрело оружие. Однако меня там уже не было.

Едва палец мужчины пришёл в движение, вдавливая курок, я прыгнул вперёд и вбок. Перекатился. Грянул выстрел. Вскочив, я, почти не целясь, от бедра, выстрелил в ответ. Пуля барона ушла в молоко, зато моя попала именно туда, куда целил — в правое плечо моего визави. Руку откинуло прочь, но пистолет он удержал. Помогая себе левой рукой, в которой уже был зажат новый патрон, смотря на меня затравленным взглядом, дворянин пытался зарядить пистолет. Переломить его ему удалось, а вот дальше… Трясущаяся из-за ранения рука никак не желала попадать в патронник. Да и левая, судорожно сжимавшая патрон, добавляла сумятицы. Барон волновался. Не ожидал от меня такой прыти и точности.

К моменту, когда противник всё же попал в патронник и с хеканьем вогнал патрон, мой пистолет уже был изготовлен к выстрелу, который не замедлил грянуть. Ударом пули в левое плечо дворянину отсушило руку. Но даже в таком положении, скрючившись, цепляясь за оружие обеими руками, он всё ещё пытался захлопнуть механизм и изготовить оружие к стрельбе.

Я чётко оценил время и расстояние. У упрямого барона были все шансы выстрелить, если я начну перезаряжать пистолет. Был только один шанс гарантированно не допустить подобного исхода, и я поспешил им воспользоваться — с каждым шагом набирая скорость, метнулся навстречу оппоненту.

Секундант ясеньца хотел было возмутиться, даже открыл рот, но стоящая рядом Вик не дремала. Неуловимым для взгляда движением она вогнала