сил плюхнулся в "жигуленок" и провожаемый доброжелательным взглядом Храя поехал обратно в город. "Ниссан" все это время стоял, не шелохнувшись ни единой дверцей, с задраенными тонированными стеклами, черный и безмолвный, словно пантера, выжидающая добычу. Дождавшись, когда Толик проедет мимо, "ниссан" пружинисто развернулся и двинулся следом. Толика охватила настоящая паника, приправленная гадливостью. Так вот почему Венька не советовал ему звонить в милицию, думал он. Здесь все ему подчиняются, все… Значит, Толик в клетке. И если через два дня, он не найдет 15 тысяч долларов, его угрохают. В самом деле, угрохают. Уже меньше, чем через два дня. А он-то в самолете из Нью-Йорка сидел и мечтал найти в родном городе кого-нибудь из одноклассников!.. Вот и нашел на свою голову… Елки зеленые, ну, как его угораздило столкнуться с Венькой в центре города!.. Почему они встретились в это время в этом месте?! Почему не разминулись?! Всего минутой раньше или позже — и ничего бы этого не было!.. Почему получилось так, а не иначе?! И что же теперь-то делать? Кому звонить? Кого просить о помощи? Сестру с мужем? Нет, не надо их впутывать: кто знает, что там у Веньки на уме… Линду? У нее тоже нет таких денег: она выплачивает кредит за дом и машину. Толик отдает ей две трети своей зарплаты: такое условие она поставила ему сразу после свадьбы. Вот их общие деньги Линда и тратит на кредиты, на домашнее хозяйство, на спортзал. Правда, у нее есть друзья, связи… Однако, узнав о том, что муж связался с гангстерами, Линда, того гляди, ударится в истерику и совершит что-нибудь неприятное и непредсказуемое… Может быть, позвонить в американское посольство? Все-таки Толик — супруг гражданки США. Супруг, но не гражданин… Опять все замыкается на Линде. Да и что он им скажет? Что ему угрожает русская мафия? В посольстве либо сочтут его сумасшедшим, либо предложат позвонить в милицию. Замкнутый круг. Вольер. Клетка. Железный занавес. В этой стране железного занавеса больше нет, но — для всех, кроме Толика. Для него есть. В его родном городе. Но как-то же надо вырваться из этой клетки!.. Что-то надо придумать, найти кого-то, кто смог бы его выручить в этой чудовищной ситуации. Кто же?.. "Отец", — лаконично обронил внутренний голос. Точно: отец! Господи, он же ехал к отцу! Как же он забыл! Отец, помнится, еще в перестройку зашибал немалые деньги, свою фирму держал, Толика с матерью спонсировал. И друзья у него, наверняка, тоже при деньгах. И вообще, отец всегда был для Толика воплощением силы и твердости. Отец поможет! Кто же, если не отец!..

Получив подсказку внутреннего голоса, Толик немного воспрял духом и уже поувереннее глянул в зеркало заднего вида. Черного "ниссана" не было. Ни сзади, ни сбоку, ни впереди. Мистика какая-то: Венька и его подручные возникают и исчезают внезапно, как привидения. Жаль только, что они не такие же бесплотные, как привидения. А, напротив, очень даже осязаемые. Он снова потер ушибленную скулу. Да черт с ними!.. Сейчас главное — отец. Лишь бы он был дома.

Отец, на счастье, был дома, хотя открыл не сразу. Он стоял на пороге в потрепанных жизнью спортивных штанах и женском халате, расписанном кудлатыми васильками. Один глаз на заспанном отцовском лице был зажмурен от света, бьющего с лестничной клетки. При виде блудного сына глаз открылся и удивленно заморгал вместе с напарником. "Сынок?! Здравствуй! Ты откуда?", — говоря это, отец скосил, насколько это было возможно, заспанные глаза куда-то себе за спину. — "Здравствуй, папа! Из Америки я". — "Ну, заходи, заходи… Что мы через порог-то…". У отца было лицо человека, который очень рад видеть гостя, рад его видеть всегда, но не в данную секунду. Впустив Толика, отец закрыл дверь бережно, будто стеклянную, и обнялся с сыном. "Я тебя разбудил, что ли?", — спросил Толик. — "А?.. Да, я тут работал ночью, сейчас вздремнуть решил… Но ничего-ничего, не беспокойся, все нормально… Только разговаривай, пожалуйста, потише, лады? Там человек спит". Он кивнул на дверь спальни. "Жена?", — шепотом уточнил Толик. — "Нет, не жена… Но… спит. Разувайся, пойдем на кухню". В квартире витал тяжкий дух давно не проветриваемого помещения. Однако на кухне, вопреки нехорошим предчувствиям Толика, не оказалось ни батареи пустых бутылок на полу, ни горы немытой посуды в раковине, где валялась лишь брошенная и отвергнутая кем-то вилка. "Ну, возмужал, возмужал ты, сынок, настоящий джентльмен просто!", — отец, двумя руками взяв Толика за плечи, смерил его бульбовским взглядом. "Сейчас попросит поворотиться", — подумал Толик, но ошибся. "Спасибо, пап. А вот ты совсем не изменился", — соврал он в ответ. Отец постарел, похудел и как-то скукожился, растеряв былую стать и значительность властного взрослого мужчины. Всклокоченная шевелюра была полна, как стеблей сгоревшей пожухлой травы, серебряных прядей. "А что это у тебя тут на щеке? — прищурился отец. — Припухло что-то, синяк вроде… Что случилось?". — "Ничего особенного. Это я, когда спать ложился, в темноте о шифоньер ударился". — "А-а… Поаккуратней надо. Ну, что, сейчас поищу в холодильнике перекусить что-нибудь". — "Да не надо ничего искать, пап. Я вот купил по дороге — сыр, ветчина. И выпить немного. Водка, сок… Держи. И это вот тоже — тебе. Презенты из Америки. Там бутылка виски и жилет модный. Его можно носить и без костюма. Тебе пойдет". — "О, спасибо, спасибо, сынок!.. Ты смотри — точно виски… Здорово! Но только давай я это потом как-нибудь выпью, хорошо? А сейчас мы с тобой водочки употребим русской, раз уж ты в Россию приехал. Не возражаешь?". — "Не возражаю, но — буквально по пять капель, пап. Я за рулем". — "Конечно-конечно!.. Мне тоже через два часа на работу идти. Так что, мы с тобой сугубо символически". Отец полез за рюмками. "Ты давно приехал-то, сынок?". — "Позавчера. У Тани в Москве остановился. Она, кстати, тоже собиралась заехать к тебе перед моим отлетом". — "А когда ты улетаешь?". — "В субботу. На неделю всего вырвался". — "Ну, так это хорошо, что в субботу… Значит, увидимся еще с тобой перед отъездом-то. И с тобой, и с Танюшкой. Мы с ней созваниваемся-то постоянно, но увидеться не мешало бы… Ну, что, сынок, давай за встречу! Это ж сколько мы с тобой не виделись, а? Ну да, с тех пор, как ты в Америку усвистел. Пять лет, стало быть. Уже пять лет, надо же! Давай, сынок! С приездом!". Выпив, отец приободрился, глаза его начинали проясняться. "Ну, рассказывай, как ты там в